— Аксюш, а я теперь знаю, кто саботирует процесс! Ты на подчиненных собак спускаешь, ауру портишь, вот железо и не выдерживает, виснет. Все любит заботу и ласку. А ты вон девчонку до слез довела!
— Денис, это не Аксинья, просто мне нехорошо стало, — побледнев от испуга, Света вскинула умоляющий взгляд на Дениса. Она представила возможные последствия такого заступничества.
— А ты, Светлячок, не вмешивайся, когда взрослые разговаривают, — покровительственным тоном Денис пресек дальнейшие попытки оправдывания, совершенно естественно перейдя на «Ты». От этих слов девушка почувствовала, что готова снова расплакаться. Ее словно на несколько минут впустили в волшебную страну, где она стала принцессой и где у нее есть защитник, храбрый рыцарь. Губы от волнения дрогнули, и она вынуждена была больно прикусить, чтоб не расплакаться. Наклонив голову, стараясь не выдать себя, она пыталась утихомирить взбрыкнувшие эмоции. Мало того, что он заступился, так и еще назвал маленькой. Это было адресное попадание в ее больное место.
Она никогда не была маленькой. Она никогда не чувствовала себя любимой. И сказка про Сессиль была только одним эпизодом ее детства и, к сожалению, без Феи — крестной. Как она завидовала девочкам, которых баловали папы и говорили, что они самые лучшие! В итоге дочки выросли уверенными в себе, требовательными и позволяющими женские капризы.
Наверняка Потап любовнице дарил и другие подарки, а не только те злополучные сапожки, потому что она стала бы в позу сахарницы и недовольно повела б нарисованной бровью. А ей муж ничего не дарил — зачем суетиться, если и так сойдет. Она не требовательная. Она понимающая. Она девушка "Итаксойдет". Нежданная радость исчезла, оставив после себя горький осадок.
Пришлось сказать себе, что Денис не ее рыцарь. Он просто любит задевать Аксинью, ну и еще, вероятно, и справедливость, раз он может говорить все, что думает.
Аксинья едва не топнула ногой. Крылья носа у нее раздувались, словно она набирала воздух для взлета. Насладившись картиной, Денис, как ни в чем не бывало, улыбнулся.
— Давай я тебя в боулинг свожу, пар выпустишь. Хотя нет, ты ж в шарах весь ногтевой тюнинг оставишь. Как тебе картинг?
— Ты не знаешь, почему я терплю твою наглость? — придав лицу выражение обреченности, спросила жертва сисадминовских колкостей.
— Ты сама ответила на свой вопрос. Потому что я наглый, самоуверенный и безумно обаятельный.
— Скромный, ты забыл добавить, — усмехнулась Аксинья.