— Виктор, я уж как-нибудь без тебя справлюсь, — по-прежнему невозмутимо отвечал Никита. Друга он любил и совсем на него не обижался, понимал, что тот и правда беспокоится о нём.
— Справится он, — ворчал Витя и качал головой. — Ох, не нравится мне всё это.
Другу Никита не объяснял, но сам уже понял: бросить Лику он не сможет. И уточнял сам себе:
— Она без меня пропадёт.
И правда, узнав Лику поближе, он удивлялся какой-то её невероятной, детской неприспособленности к жизни. Она не умела и не знала многого из того, что умели и знали её ровесницы. Оторванность её от мира и окружающей действительности иногда доходила до реальной оторванности от почвы под ногами: вечно она спотыкалась, падала, поскальзывалась, задевала предметы и роняла их. С тех пор, как она однажды пришла к Никите в изорванных в клочья плотных колготках, сквозь дыры в которых были видны сильные ссадины, и объяснила, что упала на эскалаторе и пролетела несколько метров вниз на коленях, Никита стал подстраивать своё расписание под её, чтобы как можно чаще отвозить Лику в институт и встречать её с занятий. Иногда это у него не получалось. И тогда Лика, совершенно не разбиравшаяся в людях, обязательно попадала в ситуации, при которых только чудом не становилась жертвой мошенников или даже кого похуже.
Как-то раз она пришла к нему с загадочным видом и с порога почти пропела:
— Посмотри, что у меня есть.
Никита подошёл, ожидая увидеть что угодно: от интересной книги до подобранного на улице птенца. Но в ладонях Лика согревала деревянный гребень.
— Красивая расчёска, — улыбнулся ничего не понимавший Никита.
— Это не расчёска, это гребень силы.
— Гребень чего?
Лика уже прошла на кухню, села и, любовно глядя на гребень, сияя объяснила:
— Сегодня в подземном переходе ко мне подошли очень интересные люди. Они показали этот гребень и сказали, что для моих волос нужен именно он (волосы у Лики и правда были очень красивыми, густыми и длинными). Потому что только при помощи него, ежедневно проводя им по волосам тысячу раз, я смогу синхронизироваться с космосом.
— Лик… — начал было Никита, у которого от всего этого глаза полезли на лоб.
Но Лика недовольно поморщилась и продолжила:
— Этот гребень стоит у них десять тысяч…
Тут Никита и вовсе дара речи решился.
— Но мне они его отдали совершенно даром. Потому что их поразили мои волосы…
— И что ты дала им взамен? — вздохнул Никита.
— Абсолютно ничего. Мне всегда попадаются удивительные люди. Они видят во мне что-то такое, из-за чего отдают самое ценное даром.
«Да, деревянную расчёску за три рубля», — вздохнул Никита и поцеловал Лику. Эта её удивительная неприспособленность к жизни не раздражала его. Особенно если Лика смотрела на него снизу вверх вот такими глазами. Да и как можно сердиться на такого ребёнка, в котором детская наивность сочетается с вполне взрослой привлекательностью?