Агата лишь дёрнула плечом:
— Вот ещё. Я себе кого получше найду.
— Ах, Агатушка, — вздохнула бабушка. — Если бы таких как он было много, мир был бы счастливее, потому что счастливее были бы женщины. Ты не отмахивайся, а лучше присмотрись.
Агата, стремясь как можно скорее закончить непростой для неё разговор, сделала вид, что закашлялась и ушла в ванную. Если бы бабушка знала, что она давным давно уже даже не присмотрелась, а просто сразу увидела Никиту. И всё. Жизнь её раз и навсегда изменилась.
В конце мая у Лики был день рождения. Никита с подарком и цветами после долгого дня в институте очень торопился в их съёмную квартиру, однако жены дома не застал. Тогда он позвонил тёще, думая, что Лика ушла к родителям. Но её не было и там. Поначалу Никита не беспокоился, ревнивым он не был, не думал, что место женщины исключительно у плиты, а на улице ещё не стемнело. Поэтому он погулял с Ликиным французским бульдогом Хоббитом, к которому очень привязался, покормил его и отправился на кухню мыть посуду. Родители воспитали его так, что он не считал никакую домашнюю работу зазорной, не подходящей мужчине, и с одинаковой лёгкостью мог положить плитку или убрать квартиру. Только готовить не слишком умел. Но при необходимости что-нибудь, конечно, сварганил бы и ни сам не умер от голода рядом с полным холодильником, ни ближним бы не позволил. Поэтому и Лику он предпочёл дожидаться, занимаясь накопившимися делами, а не изводя себя ревностью или раздражением.
Но стрелки на часах приблизились к полуночи, Никита заволновался, вышел на улицу, сам ещё не зная, что будет делать и куда пойдёт. Он стоял в тёмном дворе и оглядывался по сторонам, когда из-за угла вывернула явно хорошо отпраздновавшая Лика. Выпивала она не часто, но даже лёгкое опьянение превращало её в человека на удивление склочного и малоприятного. Трезвея, она эту свою особенность не забывала и, возможно, именно поэтому почти не пила. Но сегодня, видимо, решила расслабиться.
— Привет, — с улыбкой шагнул ей навстречу Никита. Увидев Лику он испытал такое облегчение, что сразу же забыл о нескольких часах ожидания. — Пойдём праздновать?
— Я уже, — неласково отрезала его жена.
— А чего без меня? — Никита распахнул перед ней дверь в их полутёмный неприветливый подъезд, в котором обычно было и вовсе темно, поскольку ни одна лампочка не задерживалась дольше чем на сутки: их разбивала местная шпана или выворачивали те, кто считал, что в личном хозяйстве лампочки нужнее.
— Надо же, в честь твоего дня рождения даже свет у нас есть.