О не слишком весёлом начале рабочей жизни Никита вскоре забыл. Хоть и ослаб завод, но всё же выпускал продукцию старых, ещё советских образцов, да и новую разрабатывали и даже собирались испытывать. И Никиту завертело, захлестнуло этим потрясающим чувством, которое возникает у каждого, кто делает что-то важное и нужное. Начав работать с теми, кого он знал с детства, о ком то и дело слышал от родителей, Никита стал заражаться от них верой в то, что сложное время пройдёт, что всё ещё будет хорошо. Удивительное поколение это, те самые шестидесятники, о которых он столько слышал и читал, ему казалось моложе, глубже, интереснее его ровесников. А уж силе их духа и оптимизму он поражался постоянно. Конечно, и у них бывали минуты, когда опускались руки и думалось, что рушится мир. Но они сознательно гнали от себя грустные мысли и шли делать свою работу, которую искренне считали необходимой для того, чтобы страна выстояла, чтобы на неё побоялись покуситься.
Увлечённого молодого инженера, сына коллег, костяк завода принял как родного. Они видели в нём самих себя сорокалетней давности и любили его за это и за проявившуюся с первых дней преданность делу. Поэтому работалось Никите так, что утром он с радостью быстрым шагом шёл на работу. Только сложно было соседей по дому, даче или гаражу называть не привычными «дядь Дим» или «тёть Люсь», а по имени-отчеству. Но ничего, перестроился.
Первой его командировкой стала байконурская. Никита летел туда, представляя, что увидит место, откуда полетел в космос Гагарин, а после него десятки других космонавтов, где неоднократно бывал его отец, и сердце его колотилось так сильно, словно хотело опередить самолёт.
Прилетели они вечером, и Никита вышел прогуляться. Он бродил между домами и представлял себе, каким здесь всё было раньше. Накатила страшная тоска по утраченной стране, по целому миру, который для него, бывшего на излёте существования этой страны подростком, казался единственно возможным, самым лучшим и нерушимым. И Никита поймал себя на том, что чуть не плачет от того, что мир этот остался в прошлом и уже никогда не вернётся. Но он тут же выпрямил спину и прошептал:
— Ничего. Выстоим.
Когда он вернулся с Байконура и попытался рассказать о том, что увидел и понял там Лике, она лишь неопределённо пожала плечами:
— Что думать о прошлом? И вообще, когда у тебя зарплата?
На их заводе, хотя и платили немного, но выплаты почти не задерживали. Лика знала об этом, однако её раздражали их скромные доходы.
— Вот получим квартиру, и что? На какие шиши мы будем делать ремонт?