- Это вы о чём? Я про коня и маньяка не слышала! – Элла отодвинула тетрадь, сняла очки и со вкусом потянулась. – Что маньяк с конём делал?
- Да они не вместе, - засмеялась АлиСанна. – Они по отдельности. Это мои, когда ещё помладше были, написали.
- Расскажи! Хоть отвлечёмся немного.
- С кого начать?
- С маньяка!
- Один мой мальчик написал: «Всю ночь по-над водой маньячила чья-то фигура».
- Боже мой! – застонала Элла и ткнулась лбом в стол. – Фигура! Маньячила! Какое чувство языка!
- Ага. Просто будущий Стивен Кинг.
- А про коня?
- Мы писали изложение про лошадь. И там было что-то вроде того, что конь болел и хирел.
- Мне уже страшно представить, что они тебе понаписали!
- Правильно боишься. Потому что Таня Коваленко написала, что конь охренел! Кстати, были и другие, схожие по звучанию и написанию варианты. Но я их озвучить не могу. Мне воспитание мешает.
- Не-е-ет! Я больше не могу смеяться. Хватит издеваться, Перезвонова! Не будь я филологом, не поверила бы, что можно такое написать и так извратить всё. Но ведь можно, можно!
- Всё. Хватит. Надо работать.
- Да. Действительно. А то до утра не успеем.
Так, то смеясь, то упрашивая друг друга потерпеть ещё немного, они проверяли работы до четырёх утра. А потом, несмотря на уговоры АлиСанны, приглашавшей остаться доспать оставшиеся три часа у неё, разбрелись по домам.
- Хорошо, что рядом живём, - напоследок порадовалась еле живая от усталости Ульяна.
В семь тридцать они встретились на остановке.
- Будто и не расставались, - чуть слышным шёпотом прошелестела бледно-зелёная Соня. Остальные молча кивнули. Больше ни на что у них сил не было. А через час все оценки за первую экзаменационную работу уже были вывешены на первом этаже. После этого полудохлые представительи методобъединения словесников повалились на кожаный диван в рекреации напротив кабинета директора и ещё полчаса, пока не начался следующий экзамен, безмятежно дремали. И только АлиСанна не спала. Ей было не до этого. Её дети сдавали физику и химию. Как тут уснёшь?
Сдали, кстати, прекрасно. И девятый класс тоже справлялся вполне неплохо. АлиСанна металась между «старшенькими» и «младшенькими» и их нервничающими родителями и сама удивлялась тому, что в её сутках, похоже, все сорок восемь часов. Иначе, как объяснить то, что она каким-то непостижимым образом всё успевала? Разве что только молодостью.
Когда АлиСанна в очередной раз неслась то ли из столовой, где договаривалась о банкете на выпускной, то ли из библиотеки, в которой выясняла, все ли учебники они сдали, её поймала за руку директор: