— Есть хочешь? Я могу что-нибудь приготовить.
— Только спать. Где я могу лечь?
— Сейчас, застелю тебе кровать.
Я даже не протестую, хотя, в другой раз, наверняка бы сказала, куда он может сунуть свою заботу. Балашов выходит из комнаты, и в то же мгновение я засыпаю.
— Девушка! Девушка, вы выходите?
Возвращаюсь в реальность, качаю головой и отступаю в сторону, пропуская к выходу влюбленную парочку:
— Нет, мне на следующей.
— Садиться будете? — звучит мне в спину недовольный старческий голос. Опять качаю головой. Прохожу поближе к двери, чтобы не мешаться.
От остановки до дома — всего ничего. Полквартала. Даже зонт лень открывать. Я натягиваю на глаза капюшон и торопливо шагаю по тротуару. Аромат отсыревшей палой листвы забивается в ноздри. В лужах отражаются желтые кроны кленов. Я смотрю под ноги, старательно обходя их, останавливаюсь у подъезда. Как у любой женщины, в моей сумке царит страшный беспорядок, ключи находятся как раз в тот момент, когда навстречу мне из укрытия машины выбегает прыткая девица. А следом за ней еще пара человек, взявшиеся будто ниоткуда.
— Добрый день. Телеграмм-канал «Жизнь звезд». Скажите, вы живете в этом доме?
Я сглатываю. Капюшон скрывает мое лицо едва не до носа, но я еще сильнее наклоняю голову.
— Извините, мне некогда…
— У нас всего пара вопросов! Вы видели здесь эту девочку? — под нос мне тычут телефон, и, конечно, я узнаю «эту девочку», потому что, черт его все дери, это мой ребенок!
— Не припоминаю. Еще раз извините.
Оттесняю настырных журналюг, прячусь за дверями подъезда и от души матерюсь. Меня бьет крупной дрожью от страха за дочку. И от злости на её непутевого папашу, который, несмотря на все мои просьбы, это все допустил. Вот тебе и фотосессии в гребаном Ашане. Ну, разве я была не права?!
Набираю Балашова и плетусь вверх по ступенькам.
— Пливет, мама!
— Полинка, а ты как узнала, что это я звоню?
— По фотоглавии.
Понятия не имею, откуда у Демида взялась моя фотография, и знать не хочу, поэтому интересуюсь тем, что меня действительно заботит:
— А где папа?
— На голшке. А я узе сходила.
— Молодец, моя хорошая. Ты не могла бы сказать ему, что я звоню… — начинаю я, и тут же морщусь от громкого ора:
— Папа! Папа! Тут мама звонит!
Слышу шорох в трубке и немного хриплое:
— Да, Марьян? Что-то случилось?
Телом бегут мурашки. Злюсь сама на себя, а вываливаю это все на Демида:
— Случилось! Из-за тебя постоянно что-то случается!
Хотя нет, на него я тоже злюсь! Сую ключ в замочную скважину, открываю дверь.
— Так, стоп! Давай по порядку…
— У меня под домом толпа журналистов. И они расспрашивают соседей о нас с Полинкой! Не знаешь, почему мне в который раз хочется свернуть тебе шею?!