— Тебя я знаю очень хорошо, утешься этим, Мерфи* (отсылка к закону Мерфи — "все что может пойти не так пойдет не так", прим. автора) — отвечаю с прохладцей, пока мы рассаживаемся вокруг стола.
Включаю экран, и мы пару минут таращимся на карту мира с пометками, что заранее разместила моя трудолюбивая Джемма.
Места, где мы покупали изумруды прежде. Где находили лучшие экземпляры и где сохранили самые дружелюбные отношения с поставщиками и добытчиками.
А также места, где Холл и его команда брали камни. И когда мой новый партнер понимает, что означают черные флажки с цифрами, его брови изумленно взлетают вверх. Он поворачивается ко мне, и я киваю. Ну да, и правда это делаю. Слежу за ним и его сделками. Даже могу предположить, сколько он зарабатывает… как и многие другие игроки. Мне это необходимо, чтобы четко понимать, кто на что способен… и опережать большинство.
Как ни странно, Холл воздерживается от комментариев. Но не его помощник.
— Ты маньячка, — едва ли не шипит.
— Зато не выгляжу как маньяк, в отличие от тебя, — парирую с легкостью.
— А может кто-то из нас тебя зацепил, поэтому ты устроила слежку? Признайся, наверняка хочешь стать нам ближе… сильно ближе, — плотоядно облизывается Митч, но глаза его смотрят зло.
Холл хмурится, Джемма негодует, Спайк Гибсон же откровенно укладывает руку на кобуру. Но я равнодушно пожимаю плечами:
— В твоих мечтах… Хотя разве могу я запретить другим мечтать о недостижимом?
Реакции и возгласы Митча меня, откровенно говоря, удивляют. С чего он так дергается и переживает?
Мужчина снова шипит, но затыкается и переводит взгляд на карту, давая понять, что он-то пришел сюда работать.
Джемма рассказывает о том, что уже сделано и куда, по нашему мнению, ехать бесполезно, о тех вариантах, которые мы оставляли на крайний случай, о возможностях некоторых малоизвестных месторождений… Вот только всезнающий Митч и здесь вставляет не всегда уместные реплики, на что моя помощница огрызается, а Спайк натурально рычит.
И пока в комнате раскаты грома перемежаются молниями, матами, иногда — умными мыслями, я молчу и только переглядываюсь с Холлом.
Как ни странно, его взгляд такой же понимающий и снисходительный, как и у меня, будто мы два родителя, которые ждут, когда их дети, наконец, поделят игрушки и начнут играть вместе.
Что-то теплеет в области груди от осознания, насколько мы на одной волне… но я выталкиваю это тепло, не позволяя ему заполнить слишком большое пространство.
— На этом период притирки будем считать оконченным, — вставляю слово, когда все выдохлись, — Полагаю, вы большие мальчики и девочки и в состоянии взять себя в руки, если не хотите, чтобы другие большие мальчики и девочки забрали себе куш. Пусть каждый выскажется конструктивно, как мы можем действовать дальше.