На черные шелковые простыни.
Желание увидеть на них Аманду давно превратилось в навязчивое.
Она и правда смотрится идеально.
Белоснежная кожа сияет, рыжие волосы лежат шелковой волной, а единственный предмет одежды — изумруд на безымянном пальце — завершает картину, от которой пересыхает в горле.
Я скидываю одежду и ложусь рядом, выцеловывая дорожку от впалого живота, к груди, длинной шее и пухлым губам, которые раскрылись в призывной улыбке. А потом шепчу:
— Если кто и совершенней, чем сокровища нашей планеты, то это ты. Лучшее, что мне довелось отыскать.
Молчит какое-то время и смотрит внимательно. А потом тихонько произносит:
— Если я кому и доверяю больше, чем драгоценностям, то тебе.
И мы оба знаем, что эти слова для нас значат гораздо больше, чем привычное «люблю».