В гостиной напротив окна стоял разложенный диван. Борис предупредил, что лучше не пробовать его собирать, заклинит. Я, правда, и не думала ставить эксперименты над диваном. С недоумением рассматривала странную композицию из деревянных табуреток у окна. Насаженные одна на другую, как кольца из детской пирамидки, они были подозрительно чистыми. Сделанными со вкусом, который абсолютно не сочетался с остальной немногочисленной мебелью. Выполненными из качественного материала — массива дерева. Мало того, они казались практически новыми. Как соседи могли их оставить?
— Мрачновато, да? — недобро улыбнулся Борис. — Зато атмосферно. Там вторая комната и балкон.
Он приоткрыл дверь, и я увидела абсолютно пустое пространство. Настоящая одиночная камера! Только стены слишком веселенькие. Одна с бежевыми обоями, вторая — с репродукцией моря, третья — зеленая, четвертая — просто с темно-серой штукатуркой.
— Давай покажу кухню, — прервал Борис мои мысли о том, что наконец-то смогу медитировать каждое утро, глядя на море.
— Не слишком уютно, зато без тараканов, — хмыкнул мужчина. — И кое-что из техники осталось.
Едва я без всякой задней мысли открыла дверцу холодильника, как Борис, закричав, едва не вытащил меня из кухни.
— Вещи пока разбери. Тут не прибрано, — хлопал он меня по спине, чтобы я поскорее исчезла.
Сделала вид, что ушла в коридор. Уже люблю этот коридор! В нем хотя бы не кажется, что живешь в сумасшедшем доме. Но до коридора я, естественно, не дошла, затаилась в ванной комнате, чтобы проследить.
Что у него в холодильнике?
— Не смотри, расчлененные тела бывших забыл убрать, — хохотнул он, повернувшись ко мне спиной.
Я инстинктивно отвернулась.
— Кровищу у холодильника с пола подотри пока! — послышался голос, судя по всему, мужчина уже очутился у входной двери.
«Какую кровищу?!» — я рванулась не к холодильнику, а к выходу. Да с такой скоростью, что наскочила на Бориса.
Он выругался и выронил из рук что-то изрядно грохнувшее. Я посмотрела на пол — у ног мужчины валялись алюминиевые банки. С пивом.
— Квартирка для мужских посиделок?! — закатила я глаза.
Вот почему пирамида из нетронутых табуреток! А версия про гипотетических детей выглядела необыкновенно милой. Видимо, придумал ее специально, чтобы впечатлить.
— У меня в гостиной часть мебели — коллекционная. Хрен, где повтор найдешь. Я в свой дом мало кого пускаю. Это как часть меня самого. А здесь, даже если разнесут в хлам остатки, — не жалко.
Я виновато улыбнулась. Надо же: кажется, что он открытый человек, который сразу говорит то, что думает, и ничего не боится. Но на самом деле — это только оболочка, что-то выдуманное, призванное оберегать то хрупкое, что есть внутри.