— Можно я домой их заберу? — обернулась она ко мне.
Я разрешила. Разве проблема, если ребенок возьмет ненужные остатки.
Никуся подхватила ленты, словно охапку белоснежных роз, но далеко с ней не ушла. Недовольно засопела и вернула кучку на пол.
— Давай обмотаем Фырфыра лентами, удобнее нести будет, — предложила я.
Девчушка хлопнула в ладошки и с энтузиазмом принялась за работу. Кружевные ленты ложились на плюшевую спину идеально, атласные соскальзывали, и я завязывала их бантами.
Эм-м-м, мне бы тоже не мешает собрать ленты для нового заказа! И отрезать подходящий кусок коралловой ткани…
И тут я поняла, что вообще-то у меня нет швейной машинки! И как я сразу не сообразила?! Следующий этап отбора — это новое задание, и зал полностью переделают. Уберут ткани, столы и все швейные инструменты.
— Никуся, — остановилась я. — У меня не скоро получиться сшить для вас с Фырфыром ночные сорочки.
— Почему? — обернулась белокурая батарейка.
Единорог успел покрыться толстенным слоем лент.
— Нет швейной машинки.
— Попроси у Боячки, у него много. Он поделится, — профырчала царевна, кружась и сама заматываясь в кружевную ленту.
Как объяснишь малышке, что Борис — последний человек в мире, у которого хочется что-либо просить.
— Не хочешь? — она схватила меня за ладонь своей крохотной ручкой.
Я замотала головой.
— Почему? — на меня уставились два лучистых ясно-голубых глаза.
Перед такими не соврешь. Я промолчала.
— Посолирись? — перепутала девчушка слоги в слове и выпуталась из кружева.
Устало вздохнув, я кивнула.
— Мириться! — взвизгнула кроха.
Да не хочу я с ним мириться!
Белокурую кнопку мало волновали мои желания, она живо потянула меня за собой к двери, а потом по коридору, пока ее не поймал главный виновник движухи — Борис.
— Куда бежим?! — строго спросил он.
— Ой, — кроха задрала голову. — Мы пришли ми-ири-иться!
Я сделала вид, что не местная. Вообще не понимаю, о чем ангелочек болтает.
— Мириться! — по-деловому скомандовала девчушка, надула и без того пухлые губки.
Повезло ее родителям. При такой-то активной малышке и не поругаешься.
Пыхтя, она кое-как поймала наши мизинцы и соединила. Я заелозила и попыталась вырваться. Неприятно, что Борис ко мне прикасается.
— Мириться! — Никуся зажала наши пальцы в свои крошечные ладошки.
Борис стоял в позе застывшей каменной скульптуры. Точно не понимал, с чего бы вдруг нам следует мириться.
- Ми-ирись-мирись-мирись и бо-ольше не дерись. А если будешь драться, я буду куса-аться. А куса-аться нам нельзя, потому что мы друзья-я! — пропела малышка и расцепила наши пальцы.