Хиро протягивает таблетку и стакан воды.
— Я могу почувствовать тепло твоей ладони, могу выпить воду и ощутить, как она смягчает высохшее горло, — смотрит она на его руку, — но будет ли все это правдой, будет ли тепло настоящим, а вода из пластикового стакана реальной?
— Давай, Марианна, — говорит Хиро, — нет ничего более реального, мы и наше присутствие здесь.
Трясущимися руками она берет таблетку и проглатывает её, вливает в рот воду.
— Все хорошо, — говорит она, сжав в руке пустой стакан. — Вы, двое, живые. Настоящие. Версия подтвердилась.
Её трясет. Скрестив руки, она держится за живот и стучит зубами.
— Грейс, поищи, пожалуйста, что-нибудь, чтобы укрыть Марианну. Её знобит.
— У меня есть одна идея, — сказала в ответ Грейс.
Хиро положил руку на лоб Марианны и прижал ее к себе. Она закрыла глаза и дрожала.
Грейс вернулась, притащив пыльную ткань.
— Это штора, я сняла её с окна, — говорила она, накрывая Марианну.
Грейс помогла Хиро закутать девушку потеплее.
— А где Оливер? — открыла глаза Марианна. — Оливер вообще существовал?
Хиро с Грейс переглянулись.
— Где Оливер? — повторяет Марианна.
— Ты же знаешь, — говорит Хиро, — он решил не идти дальше.
Она напряженно дышит.
— Оливер мертв? — голосом она пугает стены.
— С чего ты такое взяла? — как можно более спокойно спрашивает он.
— Мне сказал Слава, — мямлит Марианна. — Слава был настоящий? Не привиделся мне? Где он тогда?
— Если Оливер нас оставил, то это совсем не означает, что он умер.
— Он не умер, — повторяет Хиро. — Грейс, посмотри за ней, я схожу в столовую и принесу других кексов, может, найду что-нибудь ещё.
— Я видела сухарики, изюм в шоколаде и пакетики с соком. Они в больших коробках там, где кухня, — отвечает она и с гордостью добавляет: — Если ты увидишь на полу лужу крови, то не пугайся, это моя!
— Я бы догадался.
Марианна слушает их, но не слышит. Она смотрит на стену, и в висках у нее молотком стучит: «Оливер мертв, Оливер мертв». Она думает, что ей врут, она уверена, что ей врут.
Оливер мертв, и мир остановился. Он теперь не способен к переменам. Этот мир умер вместе с ним. И новый никогда не будет похож на прежний.
Оливер мертв, и часть меня тоже мертва. Я никогда не смогу стать такой, какой была раньше. Теперь я не смогу спокойно смотреть на вещи, что были ему близки. Я не смогу находиться там, где когда-то бывал он. Я не смогу слушать те фразы, что он хотел сказать или сказал.
Оливер мертв, и моя жизнь лишена теперь всей ее полноты. Я слаба, и ушами слышу каждое колебание воздуха. На руках у меня пара царапин, но я чувствую адскую боль, отдающую прямо в голову.