докажем миру, что счастье возможно на земле…»
Он послал это письмо через Друга своего, Гаго Дигурова, и приложил к нему маленькую записку, адресованную Анне:
«Распространяться о своих чувствах я не буду — Вы в них, вероятно, не сомневаетесь… Требовать от Вас окончательного ответа я не смею, но льщу себя надеждой, что Вы не откажетесь поделиться со мной мыслями о предполагаемом мною «предприятии…»
Будьте откровенны.
Простите за смелость.
Ваш Коста».
С нетерпением ждал он возвращения друга. Но увы, Гаго привез ему короткий и нерадостный ответ: «Я еще только окончила гимназию. Хочу пожить на свободе».
И больше ни слова.
Он встретился с Анной, говорил, доказывал, просил. Она молчала, теребя пальчиками бахрому на белом платке. И лишь изредка упрямо повторяла: «Хочу пожить на свободе».
Что он мог возразить? Оставалось поблагодарить ее за откровенность.
Благодарю тебя за искреннее слово…
Прости, прости навек! Отвергнутый тобой,
Я посох и суму благословляю снова,
Благословляю жизнь, свободу и покой…
…Теперь настрою вновь заброшенную лиру,
Забуду твой напев и незлобивый смех,
Начну по-прежнему я странствовать по миру,
Молиться и. любить, любя, страдать за всех.
Что ж, он найдет в себе силы справиться и с этим ударом. Будет жить так, как жил до сих пор, — работать, помогать людям, бороться за справедливость.
Но это ощущение решимости пришло позже. А те дни, во Владикавказе были очень нелегкими.
Коста избегал встречаться даже с близкими друзьями и лишь часто заглядывал в маленький уединенный домик Варвары Никифоровны. Очень уж тут было всё просто, открыто, душевно.
— И чего маешься, батюшка, — говорила ему сердобольная женщина. — Молод ты еще, все у тебя впереди — и счастье и заботы.
Но он только рукой махал:
— Забот хватит, а вот счастье…
Снова послал Коста протест. На этот раз начальнику Терской области «как ближайшему представителю охраны законов Российской империй». Он протестовал против семидневного ареста и требовал оградить свою свободу, как гражданина, «имеющего установленное свидетельство для беспрепятственного проживания во всех местностях империи».
Но протест протестом, а Коста понимал, конечно, что дальнейшее незаконное его пребывание во Владикавказе не сегодня-завтра приведет к новым репрессиям. Хочешь не хочешь, пришлось подчиниться грубому произволу генерала Каханова и покинуть пределы Владикавказского округа.
В середине февраля 1893 года Коста поселился в Ставрополе-Кавказском.