И все-таки он внимательно следил за всем, что происходило в мире. Приятели-газетчики бесплатно присылали Коста множество газет — и «Северный Кавказ», и «Санкт-Петербургские ведомости», и «Казбек». Каждый день мальчишка-почтальон приносил ему тяжелую пачку и почтительно говорил:
— Все вам, Константин Леванович! Еле дотащил…
Коста внимательно прочитывал газеты, на какое-то время забывал, что он ссыльный. Казалось, вместе с заголовками статей и лаконичными текстами телеграмм в комнату доносилось биение пульса всей земли.
Он писал письма друзьям и в них делился своими мыслями и переживаниями. Так, во время англо-бурской войны Коста послал племяннику Цаликовых, четырнадцатилетнему мальчику Вите коротенькое стихотворение, в котором выразил свои симпатии к бурам и с презрением отозвался о завоевателях-англичанах:
Пусть бритта — жадного удава —
Бур искрошит за свой Трансвааль, —
Непобедимым бурам слава!
Ура! — А бритта нам не жаль.
Но вообще-то стихи вот уже несколько месяцев решительно не писались. О газетных статьях и думать не приходилось — за каждым шагом Хетагурова строжайше наблюдали. Но жить — значит действовать, иного Коста не мыслил. Значит, надо было искать какие-то пути быть полезным людям.
Пришла зима. Гнилая южная зима. Промозглая сырость пронизывала город. Моросил мелкий дождь, небо стало серым и хмурым. «Вроде питерской погоды», — думал Коста, поглядывая за окно.
Коста всегда придавал большое значение театру. В условиях, когда трудно издать книгу, когда народ в основном неграмотный, театр способен очень многое сказать. Еще десять лет назад Коста написал пьесу «Дуня». Сюжет ее прост. Девушка из богатой купеческой семьи, стремясь к самостоятельности, уходит из родительского дома, уезжает в Петербург и поступает работать горничной. Пьеса была написана под явным влиянием Чернышевского, звала к женскому равноправию, осуждала мещанскую тупость. Ничего крамольного она в себе не заключала — множество подобных пьес и рассказов появлялось в те времена на сценах театров и страницах газет. Однако имя автора насторожило цензурный комитет и долгие годы многочисленные просьбы Коста о разрешении пьесы к постановке отклонялись. Но в этом году один из приятелей Хетагурова, некто Лыщинский, переименовал пьесу в «Фантазию» и представил в комитет как свою собственную.
Пьеса была безоговорочно разрешена.
Коста давно мечтал не только увидеть «Дуню» на сцене, но самостоятельно поставить ее и даже сыграть в ней роль купца Лаптева, отца Дуни. Еще в Пятигорске приступил он к репетициям в любительском кружке, но неожиданная ссылка прервала работу. И вдруг, кажется, здесь, в Херсоне постановку удастся осуществить.