Прихрамывая сильнее обычного, он шагал по комнате из угла в угол, забыв про боль в бедре, с утра не дававшую ему покоя.
Сейчас он напишет письмо Баеву и выскажет в нем все, что думает о нем. «А какой толк? — с досадой прервал себя Коста. — Книга вышла, продается, и теперь иди доказывай, что она была совсем иной. А всё эта проклятая ссылка!.. Зачем я здесь? Что я из себя представляю? Если я преступник, почему меня не предают суду? А если нет, то за что такое насилие, такое поношение прав человеческих? Ведь поступок Баева преступный, подлежит и юридической и нравственной ответственности. Как объяснить ему это? Как написать со всей резкостью?»
Сколько раз просил Коста прислать последнюю корректуру рукописи! Не прислали. И теперь он, никогда еще ни копейки не получивший за свои стихи, писавший их лишь потому, что не в силах бывал сдержать в наболевшем сердце гнев и горе своего народа, — он представал теперь перед читателем как торгаш, «запродавший» свои стишки издателю. Люди знают его поэзию, поют его песни, — что же они подумают об этом сборнике?
Коста подошел к столу, резким движением отодвинул стул, намереваясь немедленно приняться за письмо к Баеву, но вдруг резкая боль пронизала все его тело и он потерял сознание.
Очнулся Коста на кровати. Незнакомое женское лицо склонилось над ним.
— Очнулся, — негромко произнесла женщина и поднесла к его губам чашку с какой-то кисленькой и прохладной микстурой.
— Вот и прекрасно.
Это был уже мужской голос, незнакомый. С трудом открыв глаза, Коста увидел где-то в углу, словно в пелене белого тумана, врача.
— В больницу бы его следовало, и немедленно, — негромко говорил врач квартирному хозяину, в испуге топтавшемуся у двери. — Да там очередь и грязь такая, что я, право, не решаюсь. Но операция необходима, и безотлагательно, иначе может начаться общее заражение. — И он коротко бросил сестре: — Готовьте инструмент!
Коста застонал, заворочался, но сладкий запах йодоформа ударил ему в нос, и он снова впал в забытье.
— Ну вот, дражайший, и все! — облегченно вздохнул врач, подходя к умывальнику и наблюдая, как сестра ловкими движениями забинтовывает рану.
Коста смотрел на врача отсутствующим взглядом, он все еще плохо понимал, что происходит.
— Что же вы так запустили рану-то? — строго спросил врач. — Несколько часов промедления — и я уже не мог бы вас спасти.
Коста промолчал. Не мог же он объяснить врачу, что каждый визит к врачу — это деньги. А денег у него нет.