— Не сердись, Леваныч, но мне думается, что цензура прекрасно знает, что и «Нарон», и «Старик», и «Случайный рецензент», и «Хлестаков», и «Князь Кавказский», и «Дядя Влас», и «X.» — всё это одно лицо. Ну и «Яков Подневольный» кстати… Честь и хвала тебе, дорогой, — вдруг неожиданно ласково сказал он. — И ты прав: шеф наш трус, он за чечевичную похлебку всех нас продаст. Сегодня его губернатор срочно к себе затребовал, а он сразу ко мне: доставьте, мол, Хетагурова, пусть он сам объяснения дает. Еще не знает, зачем вызывают, а объяснения должен давать ты. У него, говорит, это лучше получится, он, говорит, мастер сочинять, о, какой мастер!..
— А что же я объяснить могу?
— А не ты ли хвалил книгу Владимира Ильина «Развитие капитализма в России»?
— Я тебе еще и о «Капитале» Маркса говорил, о том, что не зря потрудился наш ставрополец Герман Лопатин над его переводами. Хвалил я тебе и сочинения Энгельса. И не без основания. Глубина философской мысли…
— Ну вот, видишь! Пиши объяснение: как и почему пропагандируем мы в провинции такие книги…
— Евсеев — хозяин, присяжный юрист. Пусть сам дает объяснения.
Михайловский только руками всплеснул.
— Что ты, друг! Разве можно ему такое дело доверить? Да он нас всех под монастырь подведет. Садись-ка сюда, просмотрим комплект — в чем мы провинились перед царем и отечеством?
Михайловский положил на стол переплетенный в картонную папку комплект газеты за 1901 год и уселся рядом с Коста за большой письменный стол.
— Так, так… — говорил Коста. — «Педагог-гуманист» — это об Ушинском. Тут, кажется, все в порядке… Дальше. Некролог о покойном композиторе Волобуеве. «Жил и умер в нищете».
— Вот это как раз не понравилось… — вставил Михайловский.
— Но это же правда! На моих глазах он тут, в Ставрополе нищенствовал… «М. Туган-Барановский. Русская фабрика в прошлом и настоящем». — Он быстро проглядывал статью:
«Свобода труда, провозглашенная 19 февраля 1881 года, оказалась фикцией»… — Коста поднял глаза на Михайловского. — Думаю, что Яков Подневольный прав, а?
— Цензуру не устраивает слово «фикция».
— А ты ей, этой цензуре, скажи, что в Словаре иностранных слов такое слово имеется и к употреблению не запрещено… Дальше. «Социальный вопрос с философской точки зрения». «…Маркс объясняет факт резкого различия в имущественных отношениях тем, что действительные производители не имеют орудий производства. Решение социального вопроса Маркс видит в неизбежности эволюции». Постой, постой, что же это?
— Это — цензура, батенька.
— Но у нас же было — «в неизбежности революции»! Почему вы согласились? Я в Пятигорске был, на вас понадеялся.