– Ответь на звонок, Саша, сбрасывать вызов невежливо, – строго произнесла сестра.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа… Да, слушаю!
– Алекс, ты дома? – вместо приветствия произнёс Уокер.
– Нет, а что?
– Я так и понял, раз ты ответил… Тогда включай телевизор, любой новостной канал.
– Да что вообще происхо…
– Хотел бы я знать.
– Так, Юля, я сейчас отойду ненадолго…
Я вышел из палаты в коридор и бстро прошёл до ближайшего висящего в коридоре телевизора, вокруг которого уже столпилось изрядное количество народа. Без особого труда протолкнувшись поближе, я увидел экстренный выпуск новостей…
В котором показывали наш дом?!
– …состоялся штурм дома, где предположительно укрывался виновный в попытке взрыва на АЭС Сан-Онофре, произошедшей этим утром.
Патрульные машины и полицеские броневики вокруг нашего коттеджа, толпы спецназа на лужайке перед домом, выбитые окна и двери.
– Уже названо имя подозреваемого – это некий Игорь Бероев, выходец из Чечни, работавший инженером по технике безопастности на станции и, предположительно, завербованный ИГИЛ…
Показали фотографию моего отчима…
Чечня? Да какая, на хрен, Чечня?! Игорь был татарином, но православным, а не мусульманином!
– В ходе штурма он и его жена были ликвидированы при попытке оказать ожесточённое сопротивление. В настоящее время ведётся поиск других членов террористической ячейки ИГИЛ, а также их возможных пособников. Ждите новых выпусков новостей.
Я почувствовал… Я не знал, что почувствовал. Внутри было пусто. Но я понял, что моя прежняя жизнь закончилась раз и навсегда.
Ничего уже не будет так, как прежде. Ничего уже не будет хорошо.
У этой истории теперь нет счастливого конца.
Эль-Кувейт, 2021 г.
– Садж, есть разговор, – негромко произнёс Дойл, когда мы отошли от… того места.
– Не о чем говорить, – ровным тоном ответил я. – По крайней мере, не сейчас.
– Ясно… Слушай, ты вообще в порядке?
– А как ты думаешь – должен быть?
– Извини, протупил. Но что нам теперь делать? Как быть… со всем этим…
– Это вина Коннорса, – произнёс я. – Только он виноват в том, что здесь произошло и происходит. И теперь мы не уйдём отсюда, пока не положим этому конец. И ты знаешь, почему мы должны это сделать.
– Да, знаю. Но это не значит, что мне это по душе.
– Мне тоже. Но у нас просто нет другого выхода.
Наш путь преградил широкий и длинный провал, обходить который было явно себе дороже. На севере он упирался в россыпь полуразрушенных высоток, а с юга доносился шум боя.
Куда ни кинь – всюду клин.
Однако оставался ещё и путь напрямик. Не в два прыжка через пропасть, но по лежащему поперёк провала рухнувшему башенному крану. Во всяком случае, выглядел он вполне проходимым и относительно устойчивым…