Мне вдруг нестерпимо захотелось остановиться и заорать — да чего вы все уставились! Мы просто… просто… и ничего там не будет в этой спальне!
Но это было бы совсем глупо, и я так ничего и заорала — гордо вскинув голову, прошла мимо широкого прохода и так же гордо принялась подниматься по лестнице, внушая себе, что публично опозориться на данный момент это меньшее из всех зол, которые могут со мной произойти.
Главное, выйти из этой спальни побыстрее — а то точно решат, что мы с профессором переспали.
Нет, поняла я, когда мы, наконец, в эту спальню зашли — даже не это главное.
Главное, вовремя куда-то присесть, когда голова закружится уж слишком сильно.
Потому что несильно кружиться она начала почти сразу же — как только Макмиллан легким движением стянул через голову футболку, обнажая идеальные, стальные мускулы и хорошо тренированный живот.
— Можешь пока отвернуться, — небрежно бросил он и принялся расстегивать джинсы.
Слишком небрежно! Показушно небрежно! Так будто приглашал… не отворачиваться.
Нам все равно придется переспать — убеждала я себя, не в состоянии глаз отвести от темной, курчавой полоски, упирающейся в ремень… Боже, уже не в ремень! Уже в боксеры… которые также медленно поехали вниз, открывая полоску все больше и больше…
Я резко крутанулась на пятках, отворачиваясь.
— Трусов вам тоже жалко?
Боже, неужели этой мой голос — хриплый и сухой, словно мне не хватало слюны. Пользуясь тем, что профессор не видит моего лица, я обильно облизала губы.
Да, я его хочу. Сильно. Отчаянно. Прямо сейчас.
По причине гормонов или магического укуса — неважно.
Но дальше-то что?
Дальше все плохо, Настя. Отдерет он тебя как суку и вышвырнет из своей жизни, как этот… как его… Блэкстоун. Ну может, менее грубо. И даже в гарем не возьмет, потому что гарема у него нету.
И пойдешь ты по жизни бесплодным инвалидом, и никто тебя не пожалеет. Потому что сама во всем виновата — не надо было лезть в чужую машину, да еще и прятаться в ней полдороги, не решаясь открыться.
Ну уж нет, профессор, так быстро вы со мной не «договоритесь». Я хочу хоть каких-то обязательств, раз уж я с вами повязана. Хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне, прежде растекусь перед вами розовым сиропчиком. И пусть это будут деловые обязательства, пусть без любви, но это лучше, чем прожить всю жизнь одинокой и бездетной. Раз уж вы меня до такой степени… изменили.
А рана… Что ж… Можно и ибупрофену выпить, в конце концов — не в средние века живем. Потерплю. Не станет же он меня насиловать, в конце концов? Или станет?
Черт, а вдруг это все же разводка? А я тут уже всю жизнь распланировала, замуж вышла и двух волчат родила…