— Как? — огорчилась Настя, на миг забыв о розе. — И насколько?
— На несколько месяцев, — вздохнул Игорь. — Я пойду.
Вергун забуянил, когда его оторвали от кобылы. Лошадка для разнообразия тоже забушевала. Видимо, пришелся ко двору Вергун. Впрочем, чему тут удивляться, Вергун был парень видный.
— Надо ехать, — твердо сказал Игорь на все попытки жеребца остаться.
Вергун вздохнул. Игорь тоже. До чего же несправедлива жизнь.
— Ты опоздал, — вместо приветствия сказала Марина. — Ты должен вырасти мужчиной, а значит, быть пунктуальным.
Игорь молча поклонился.
Марина тоже помолчала, вздохнула. Порывисто подошла к нему, поцеловала в лоб.
— Поздравляю тебя, сын мой. В четырнадцать лет ты громишь нечисть, а теперь вот становишься Диктатором.
Голос ее был негромкий, грустный.
— Ты недовольна, мать моя, вдовствующая государыня?
— Какая я государыня.
Марина грустно улыбнулась. На лицо набежали морщины. Перед Игорем стояла женщина в тридцать пять лет. Еще красива, но уже катящаяся к закату и увяданию.
— Ты у меня все-таки мужчина, хоть и опаздываешь. И уже к девушкам ездишь. Любят тебя девушки, а? Краснеешь.
— Всего одна, — недовольно произнес Игорь.
— Даже одна.
Марина порывисто подошла к окну. Ее покои находились на третьем этаже. Отсюда видно далеко.
— Сегодня после Совета, когда ты убежал к своей девушке, мы долго разговаривала с Митрополитом Ладожским. Он все-таки твой союзник, хотя на его шее церковь и он вынужден учитывать это. Мы с ним пришли к выводу — тебя пора женить. И чем скорее, тем лучше.
— Ты хочешь, чтобы я стал рыцарем и так далее, поднялся наверх орденской лестницы?
Марина долго молчала, глядя в окно. Там буйствовала природа немного поблекшими красками августа. Ах, как там было хорошо.
— Игорек, — мягко сказала она. — Для меня это во-вторых. Хотя я буду лукавить, если скажу, что не хочу твоего становления Гроссмейстером. Это твой крест и нечего от него отказываться. Но еще я хочу твоей женитьбой, чтобы ты завел ребенка.
Игорь покраснел.
— Тебе приходится слишком рано взрослеть, сын. В другое время я бы тебя к девушке еще не попустила. Ведь тебе только четырнадцать. Сам ребенок. Но сейчас, надеюсь, ты понимаешь, в какой смертельной игре ты участвуешь.
Игорь, — тяжелым, каким-то безжизненным голосом сказала она, — ты должен вернуться из этой поездки живым. Сразу женишься. Заведешь себе сына, а мне внука. Вот после этого делай что хочешь.
— Тебе нужен я, или наследник?
Марина опять засмеялась.
— Философ. Циник мой четырнадцатилетний. Я люблю тебя, сынок. Конечно ты. Но жизнь страшная штука, а ты ходишь по острию меча.