Мы приехали в Касл Рок. Дома, за исключением какого-то случайного потрепанного автоприцепа у дороги, исчезли из вида. Дорогу еще не расчищали, и единственными следами на ней была колея, которую мы оставляли за собой. Монументальные, отягченные снегом ели столпились вокруг нас. Среди них я чувствовал себя крошечным и незначительным, каким-то ничтожным кусочком, застрявшим в глотке ночи. Было уже позже десяти.
Я особо не участвовал в общественной жизни на первом курсе университета. Я много занимался и работал в библиотеке, расставляя книги по полкам, чиня переплеты и учась составлять карточки для каталога. Весной был турнир по бейсболу.
К концу учебного года, перед самыми экзаменами в спортивном зале устраивалась вечеринка с танцами. Мне было нечего делать, я уже подготовился к первым двум экзаменам и решил зайти. У меня был входной билет.
В зале стоял полумрак, было много людей, чувствовался запах пота. Атмосфера была такой неистовой, какая бывает только перед самыми экзаменами. Секс витал в воздухе. Чтобы ощутить его, не надо было даже втягивать воздух, достаточно было протянуть руки и сжать их. Вы словно сжимали в руках кусок мокрой, отяжелевшей ткани. Было ясно, что вскоре все уединятся и займутся любовью или по крайней мере тем, что сходит здесь за любовь. Люди собирались заняться любовью под трибунами, на автомобильной стоянке, в квартирах, в комнатах общежития. Там будут трахаться отчаявшиеся мальчики-мужчины, которым вскоре придется отправиться на войну, и хорошенькие студенточки, которые вылетят из университета в этом же году и отправятся домой создавать семью. Они будут заниматься этим в слезах и смеясь, пьяные и трезвые, скованные и распущенные. В большинстве своем все будет происходить достаточно быстро.
Там было несколько молодых людей без девушек, но их было очень мало. На такую вечеринку обычно не ходят в одиночестве. Я подошел к эстраде, на которой играл оркестр. Когда я приблизился к источнику звука, ритм и музыка стали осязаемыми. Группа выставила позади себя полукруг пятифутовых усилителей, и я чувствовал, как мои барабанные перепонки сотрясаются от низких и мощных звуков.
Я прислонился к стене и стал наблюдать. Танцоры держались в предписанных рамках, на почтительном расстоянии друг от друга (словно они танцевали втроем, а не вдвоем, и кто-то третий, невидимый, вклинился между ними), их ноги наступали на опилки, которыми был посыпан скользкий пол. Я не увидел ни одного человека, с которым бы я был знаком, и почувствовал себя одиноко, но это было приятное одиночество. Я словно стоял на сцене и воображал, что все искоса поглядывают на меня, романтического незнакомца.