Поэтому я молча собирала необходимые медикаменты, отдав приоритет им, нежели каким-то дополнительным не столь важным вещам типа одежды или украшений.
Сильва, моя верная пожилая помощница, так же собирала вещи. Она нашла себе работу в другом доме. Сложно ее в чем-то обвинять. У нее своя семья — дети, внуки, которых она поддерживает материально.
— Лера, что сказали на приеме?
Два часа из отведенных мне сорока восьми я потратила на плановый осмотр у кардиолога. Так же сообщила о длительной командировке, открепив себя от клиники.
— Врач была в ужасе, узнав о моей поездке. Она настоятельно рекомендовала мне никуда не ехать. Я бы и рада ее послушать, но…
— Лер, может тебе рассказать Чернышеву о своем состоянии? Может бы он передумал тогда?
— Сильва, он не передумает, а узнав о болезни, у него будет дополнительный рычаг давления на меня. Спрячет лекарство, или отберет его и будет наблюдать, как я медленно умираю от сердечной недостаточности.
Я замерла от пришедшей в голову внезапной страшной мысли. А ведь мое состояние только на руку этому извергу. Ему ведь по сути даже убивать меня не нужно будет, — не даст лекарство и сама умру. Не насильственно. И Руслану все шито-крыто будет.
— Нет Сильва, ему нельзя знать о моем сердце.
— Ох, ты моя бедная девочка. Лер, поедем со мной. Я спрячу тебя в Кишиневе!
Я горько улыбаюсь. Сильва наивна, точно трехмесячный котенок. Найдет он меня хоть в Кишиневе, хоть на Луне!
— Нет. У тебя дети, внуки, зачем подвергать их опасности? Не надо ради меня рисковать своей семьей.
— Ох, — она крепко обнимает меня, роняя слезы в большой вышитый платок.
— Сильва, да не переживай ты так! Вспомни, как со мной хорошо обращался Марат! И Руслан тоже не сделает мне плохо. Вот увидишь!
Успокаиваю пожилую подругу, а у самой в голове раздается — «Руслан сделает мне не просто плохо, а невыносимо!»
С тоской оглядываю свой дом, где я никогда не была счастлива. Но, по крайней мере, я хоть примерно знача, чего мне ожидать. Сейчас же меня пугала полная неизвестность в руках Чернышева-старшего. Он был так зол позавчера, так грубо толкнул меня на скамью, что синяк на боку, слегка ниже груди налился синевой и цвел до сих пор.
Взгляд на чемоданы. Их шесть. Я честно собирала вещей по минимуму. Всё остальное — это лекарства: ампулы, шприцы, таблетки, сиропы в стеклянных бутылочках… Я запасла их на шесть месяцев вперед. На большее у меня не хватило ни денег, ни тем более сил. Я не знаю, сколько из этого всего мне позволено будет взять, поэтому, один чемодан — один месяц жизни. Это при хорошем раскладе. При плохом — сколько чемоданов, столько и месяцев.