Чтобы немного отвлечься от дурноты, я краем глаза наблюдала за ним. Он, и еще пара парней гоготали, смотря видео на смартфоне, и, по тому, как Екатерина Федоровна, старательно отворачивалась от них, можно было сделать вывод, что ролик был не очень приличного содержания.
— Масленка, ты залетела что ли? — вдруг раздался громкий голос Оксаны, перекрыв ненавязчивую музыку, лившуюся в салоне.
Стайка девочек, окружавших классную деву, прыснули от смеха. Парни тоже притихли, а потом загоготали с новой силой.
Я, покрепче зажав рот ладонью, со злостью уставилась в умопомрачительно красивые синие глаза местной красавицы, обрамленные идеальным частоколом наращенных ресниц. Ну почему к ангельской внешности этой куклы прилагался такой гнусный характер? Ведь, если обладаешь стройной фигурой, длинными, густыми, платиновыми от природы волосами, пухлыми губами, ровной белоснежной улыбкой и чистой фарфоровой кожей, и сам Макс Платов снисходит до общения с тобой, чего не радоваться жизни? Зачем шпынять обычную заурядную одноклассницу, к тому же с недавних пор круглую сироту … У тебя и так все есть. Не хватает самоутверждения, за счет унижения другого?
Кстати, мое прозвище, целиком и полностью придумано ей. Это надо было додуматься, настолько исковеркать мое красивое греческое имя «Оливия», до контейнера, где содержится масло! Слава Богу, завтра я увижу оскал этой красивой гиены в последний раз. На выпускной уж точно не пойду, а во время экзаменов, надеюсь, мне будет не до нее.
Тем не менее, насмешка Оксаны подвигла Екатерину Федоровну повнимательнее взглянуть на занедужившую меня.
— Остановите, пожалуйста, автобус, — встревоженно попросила она.
Надо сказать, что ее просьба прозвучала очень вовремя. Едва автобус раздвинул шипящие двери, я пулей вылетела в ближайшие придорожные кусты. Голова кружилась, а до болезненно обострившегося слуха, то и дело, долетал диалог Макса и Екатерины Федоровны:
— Правильно, Максим, ты же настоящий джентльмен, вот и пригляди за леди. Вдруг ей помощь нужна.
Видимо, Платов решил воспользоваться остановкой в своих целях и пошел в противоположные от меня кусты.
— Угу, — буркнул он, расстегивая ширинку, — всю жизнь мечтал смотреть на то, как выворачивает Масленку.
Дурацкое прозвище, вырвавшееся из его уст еще сильнее ранило меня. Ну да, на то, как рвет другого человека, смотреть то еще удовольствие, ну зачем же так грубо? Что я сделала всем им? И Максу в частности?
Тем временем, мне немного полегчало, присев прямо на землю, тяжело дышала и бездумно глядела на серое, хмурое небо. Заметно похолодало, и я поежилась в тонкой курточке, больше носившей декоративное предназначение, нежели чем согревающее.