Этак красота словно была упрятана глубоко и зрела, невидимая посторонним, а теперь вдруг раскрылась, поразив весь свет своим неожиданным появлением, и ее увидели все, абсолютно все. Олечка с утра купалась в комплиментах, краснея от смущения и удовольствия, и Глеб замирал, мучаясь от невозможности коснуться ее опущенного лица, от невозможности провести по ее персиково-нежной щеке и зажечь в ее глазах исступление, которое, наверняка, сделало бы Олечку еще краше!.. А она ходила, как ни в чем ни бывало, и даже не смотрела в его сторону!
И что хуже всего, вокруг нее увивался этот чертов снабженец.
Пашка был женат, его жена работала под его началом, но это не мешало ему ходить налево и флиртовать со всеми мало-мальски симпатичными сотрудницами. На людях, на корпоративах, он не позволял себе слишком многого — умный, падла, — всего лишь разговорчики, развлекающие его очередную жертву, вежливые ухаживания типа подай-принеси-налей, и такие острожные, вкрадчивые прикосновения, словно желая, чтоб его жертва привыкла к нему, к его праву ее касаться, и не отторгла его, когда он решится на большее.
Вот и сейчас он осторожно обнимал Олечку за плечи, что-то шепча ей на ушко, отчего девушка смущалась, краснела, а потом заливалась веселым звонким смехом.
И у Глеба просто воспламенялся мозг.
В столовой, куда Олечка спустилась наскоро перекусить, снабженец от нее не отстал. Он продолжил ворковать, что-то рассказывать девушке — травить байки он был великий мастак, — и Глеб насилу сдержал себя, чтобы не подскочить к этой парочке и не наорать на них за то, что устроили шуры-муры на рабочем месте!..
Но потом он вспоминал, что Олечке он никто, и права указывать ей, с кем встречаться, не имеет, и с трудом переводил дух, успокаивался, делая глоток воды, туша пожар в груди. Однако, внезапно итак некстати проснувшаяся ревность не унималась, и Глеб с трудом смог пережить момент, когда Олечка отправилась на служебной машине в офис, расположенный у вокзала, а подлец-снабженец проводил ее до стоянки, помог усесться в автомобиль и прикрыл аккуратно за ней дверку.
— Да мать твою, — зло шептал Глеб, трясущимися пальцами отыскивая номер Вадима. — Устроили тут…
Зама он снял прямо с переговоров.
В голове полыхал пожар, пожирая остатки здравого смысла, рассудка и хладнокровия.
— Сделай что-нибудь, — без обиняков потребовал Глеб, едва услышал гневное бурчание в трубке. — С этой девушкой, из клуба. Я хочу ее. Еще раз. Только ее.
— Ты там совсем с ума сошел!? — зашипел Вадим, явно прикрывая трубку рукой. — Ты еще луну с неба попроси!