— А у меня есть повод так думать? — удивленно произнес Глеб, и Олечка прикусила язык. Не признаваться же ему, что она прекрасно знала, с кем проводит время в клубе. Глаза ее были завязаны, она не могла знать, кто с ней — а значит, и Глеб у нее с клубом не должен ассоциироваться.
Плотная черная повязка словно оделяла одну реальность от другой, не давая им перемешиваться. Всего лишь уловка, обман, иллюзия анонимности, но она надежно отделяла хорошую девочку Олечку от порочной и раскрепощенной девицы из клуба, выбравшей Глеба для своих более чем смелых игр. Признаться, что она отлично знала, с кем проводит время?! Нет, ни за что! Олечка вдруг поняла, что вела себя так, будто повязка была надета на него, а не на нее, словно это он не видит, кто перед ним. какая жестокая ирония! И какая чудовищная ошибка!
— Нет, — пискнула Олечка, — у вас нет повода, но.
— Значит, я так не думаю, — кивнул Глеб, решительно прерывая этот неудобный диалог и увлекая ее в подъезд. Олечка лихорадочно перебирала в уме пути к отступлению; она совершенно не готова была к визиту Глеба. Начнем с того, что на прикроватной тумбочке у нее стояла его фотография с корпоратива, под стеклом и в рамочке, которую она распечатала с рабочего компа, и в книжке, небрежно брошенной на диван, тоже была заложена эта же фотка. А на кухне был специальный стул для Глеба — иногда Оля представляла, что он пришел к ней в гости, и подолгу вела с ним мысленные разговоры.
Однако у Глеба были свои планы и свои соображения касательно Ольгиной норки, в которую она не хотела его пускать. С ужасом она увидела в его руках ключи, которые он, как заправский волшебник, как ловкий фокусник выудил то ли из ее сумочки, то ли из ее собственных нерешительных рук.
— Нет, постойте! — взвизгнула она, но замок уже открылся с тихим щелчком, и Глеб просто впихнул девушку в ее квартиру.
— Что? — он закрыл за собой двери, и Ольга ощутила себя абсолютно беззащитной. Глеб вторгся на ее территорию, туда, куда она пускать его еще не планировала, и теперь рассматривал ее маленькие секретики, которые самой ей казались ужасно неудобными и даже стыдными.
Мягкие игрушки на диване в зале, большой медведь, спрятавшийся за подушками. Уголки губ Глеба чуть дрогнули, по нему было видно, что он готов был рассмеяться и сдержался из последних сил.
— Все еще спите с любимым медведем? — пытаясь сохранить подобие серьезности на лице, произнес Глеб, но этих слов достаточно было, чтоб Олечка задохнулась от стыда и ни слова не могла произнести. Казалось, ей легче было признаться в том, что она ходит в БДСМ-клуб, чем в том, что ночью обнимает плюшевую игрушку.