— Это ужасно мило, — произнес Глеб, рассматривая смущенное лицо девушки. — Правда.
Он отогнул ворот ее пальто, оттянул тонкий шарфик и внезапно прижался к ее шее губами, носом, так уютно, мягко и осторожно, что Олечка ахнула, чувствуя, как вмиг ослабли ее ноги, как отталкивающие мужчину руки вцепились вдруг в его одежду и тянут его ближе, к себе.
— Боишься меня? — произнес Глеб, мягко целуя горячую впадинку на шее девушки с сильно бьющейся венкой под тонкой кожей. Его руки как-то незаметно расстегнули пуговицы на ее пальто, осторожно скользнули по талии Ольги, Глеб крепко обнял ее, притянул к себе, стиснул, извлекая из кокона ее пальто, напитанного ее тонким чайным ароматом.
— Не бойся, — шепнул он. Его губы по-прежнему мягко ласкали ее шею, чуть прихватывая кожу, осторожно, вкрадчиво, так нежно, как только это возможно. — Меньше всего я хочу тебя обидеть… Не бойся…
Его рука нырнула в ее волосы, он привлек девушку к себе и поцеловал ее, все так же осторожно касаясь губами, словно боясь вспугнуть.
Ее губы были такими же мягкими и вкусными, как там, в клубе. Ничего не изменилось, поцелуи были все такими же сладкими и нежными, и девчонка так же безвольно обмякла, расслабилась в его руках, несмело отвечая и попискивая от страха и возбуждения.
На пол падала одежда — Глеб стащил пальто и с себя, и с Ольги, их холодные и мокрые ботинки отправились в угол, — и Глеб крепко прижал девушку к стене, вжался в ее мягкое тело, целуя все требовательнее, все откровеннее и изощреннее. Его рука скользнула по ее дрогнувшему животу, коварно забралась под юбку, скользнула под одежду, добираясь до живого, теплого тела, и Олечка задрожала, когда его длинные пальцы легли на лобок, скользнули ниже, поглаживая клитор. Движения его пальцев были осторожными и вкрадчивыми, но девушка ощутила себя очень беспомощной и уязвимой в его руках, так, словно он завладел ее телом против ее воли, и теперь наслаждается ее подчинением, ее слабостью и своей властью над ней.
— Не надо, — стыдливо пискнула она, невольно расставляя ноги шире, чтобы его пальцы проникали глубже меж ее ног, касались местечка, горящего жаждой.
— Не надо? — шепнул он, и его рука накрыла мокрую промежность девушки. — А мне показалось, что надо.
Его губы снова накрыли ее губы, стирая нежный стон, его пальцы поглаживали ее неторопливо, лаская то напряженный клитор, и тогда девушка дрожала под его рукой, тонко-тонко, чутко вздрагивая от каждого его прикосновения, то коварно скользя к мокрой-мокрой, горячей дырочке, прикрытой припухшими губками, и тогда девушка вскрикивала, стараясь насадиться на его поглаживающие пыльцы. Но он отнимал от ее дрожащего тела руку, снова целовал ее задыхающиеся губы, долго-долго, неспешно, наслаждаясь каждым мигом поцелуя, каждым прикосновением, и продолжал поглаживать ее клитор, прислушиваясь к ее дрожи, к ее изнеможению, к ее беспомощным вскрикам и отчаянным жадным движениям.