— И кого вы… просчитывали?
— Госпожу Коул, — призналась я упавшим голосом. — Надо было Трэвис, я знаю. И я не успела спросить, видела ли кого-то госпожа Лидделл. Очень может быть, что она видела давно, еще до смерти маленькой Кин и до случая с госпожой Рэндалл. Но я все равно ничего не смогла рассчитать. Мы ведь не можем опросить всех? Кто что видел, останется тайной?
— Это действительно останется тайной, госпожа Гэйн, — Лэнгли поднялся. Вот так, он выяснил что хотел, и на лице его была теперь лишь озабоченность. — Эта девочка, Трэвис, никому ничего не сказала?
— Только своим подругам. Но одна объявила, что это глупости, насчет другой я не знаю, а третья — та самая Мэдисон, которая ходила за волчьим корнем. Я не могу понять, она боится и нет одновременно. Может быть, это опять как дети с чудовищами? Страшно, когда ты один засыпаешь, а утром высмеиваешь младшего брата, который тоже всю ночь боялся?
— Все может быть. — Лэнгли проявлял нетерпение. — Госпожа Гэйн, думаю, вам стоит хорошо отдохнуть. Я освобождаю вас от всех дел на сегодня. Госпожа Лидделл простит вас, и я не уверен, что она почтила бы хоть чьи-то похороны своим присутствием. Постарайтесь уснуть.
И на этот раз он все-таки вышел, я только грустно всхлипнула вслед, потому что кто-то мог его в коридоре увидеть. Но в глубине души мне было уже безразлично.
Лэнгли вытащил из меня практически все, что я знала, если не считать историю с Новоявленной, которая была то Всеблагой Дщерью, то Тенью Нечистого. Все зависело от рассказчика.
Но Новоявленная не могла оказаться эмпусом, а значит, не так уж и важно, какой она была при жизни. Эмпусом мог стать только тот, чье тело не предали земле. Как узнать?
Лэнгли посоветовал мне отдохнуть, но несмотря на то, что спала я мало и плохо, я понимала, что уснуть не смогу и даже просто лежать будет мне не под силу. Мне было жаль вздорную госпожу Лидделл так же, как Криспина или Арчи, но куда больше было жаль крошку Лайзу Кин.
Единственную студентку из всех наших жертв. Она погибла самая первая. И когда она погибла, явились жандармы. Госпожа Рэндалл сразу послала за ними — Криспин тогда ездил в деревню с письмом, а уже деревенские добрались до жандармского офицера округа. А Лэнгли никого не вызывал.
Я принимала это. Мы и до деревни можем сейчас не добраться, и конокрад выбрал подходящее время: он, может, счастливчик, а может, отчаянный, но он твердо знал, что мы не пустимся за ним в погоню. Деревенские наотрез откажутся куда-либо ехать. И Нэн, Нэн тоже считала, что в это время года безумие куда-то бежать…