— Алёша учится в классе у Ирины, Ирины Сергеевны. Так что тебе туда. Но я словечко замолвлю. Обещаю.
Алина вспыхнула, закрыла лицо руками и уже оттуда сквозь растопыренные пальцы прошептала:
— Спасибо.
Когда дважды повернулся в замке ключ, ей стало страшно. Но она вспомнила лица Златы, Ирины, Андрея, подумала о ещё незнакомом Павле и повеселела. Даже стала представлять себя узницей замка подлого и мрачного феодала. Тут уж девичья фантазия вылилась на необозримые просторы рыцарских романов. И Алёша, разумеется, превратился в Айвенго, Костя — в Робин Гуда. Андрей стал Ричардом Львиное Сердце. Павел — королём Артуром. Две молодые учительницы — прекрасными смелыми принцессами. Ну, а сама она, конечно же, леди Ровенной. Да и вправду, кем же ещё она могла быть?
Тем временем, Злата, собрав инвентарь и осмотрев двери на лестничных клетках, направилась вниз. Двери её немного успокоили — замков в них не было, то есть можно не беспокоиться, что на ночь несчастную Алину отрежут от решительных спасителей лишние препятствия.
Поужинав в обществе Татьяны Викторовны, она демонстративно раззевалась, стала жаловаться на усталость и, сопровождаемая охами и ахами довольной добровольной помощницей поварихи, отправилась в комнату. Геннадий ещё не вернулся, и это внушало надежду на благоприятный исход предстоящей операции. Самое плохое заключалось в том, что связи с «боевой группой» не было никакой.
Хлопнула дверь, Злата подскочила с кровати и, определив по звукам, что дородная повариха отправилась в подвал, выглянула. Так и есть, понесла еду пленникам. Только бы она им ничего не подсыпала! Только бы они не стали буянить! Но нет, не должны. Мальчишки знают: Злата рядом. И наверняка понимают, что от них требуется сидеть тихо и не привлекать к себе внимания. Теперь бы понять, где хранится ключ от узилища. Разведчица, кожей ощущая, что операция входит в решающую фазу, рискнула выйти в коридор и приоткрыла дверь на кухню. Через несколько минут, когда заскрипела подвальная дверь, извещая о том, что повариха возвращается, Злата сунула голову в пищеблок и весело позвала:
— Татьяна Викторовна! Ау! Простите, пожалуйста, можно войти? Татьяна Викторовна-а-а!
— Что тебе, Зоечка? — раздалось, разумеется, вовсе и не из кухни.
Злата подпрыгнула, будто от испуга, быстро оглянулась и облегчённо заулыбалась, глядя в напряжённое лицо поварихи:
— А, вот вы где! А я вас потеряла! — голос радостный, наивный-наивный, главное, не переборщить, не вызвать подозрений. — Простите меня, пожалуйста, я ужасный водохлёб, по ночам привыкла пить. Можно мне чашечку водички налить?