Семёну стало на миг интересно, что это ей понадобилось в чужом, пусть даже и в подружкином кабинете, в пятницу в половине одиннадцатого вечера. Но он собрал волю в кулак, любопытству не поддался и за ней не пошёл, порадовавшись только, что эта реактивная девица замужем не за ним. Он много раз видел её мужа и каждый раз удивлялся, что тот выглядит вполне довольным жизнью с таким вот электровеником и очень даже влюблённым в свою ненормальную жену. Медлительный Семён, у которого всегда в глазах рябило от Златы Андреевны и Ирины Сергеевны, про себя прозвал его экстремалом и решил, что любовь не просто зла, а в данном конкретном случае немыслимо свирепа.
Тем временем, не подозревающая о том, как она досаждает несчастному охраннику, Злата взлетела по лестнице и кинулась освобождать пленённую подругу. Дверь открылась, Ирина упала объятья освободительницы и нервно расхохоталась, на весь коридор цитируя Корнея Чуковского:
— «Ты нас, ты нас от смерти спас, ты нас освободил, ты в добрый час увидел нас, о, добрый крокодил!» В смысле, услышал, «о, добрый крокодил»!
— Спасибо на добром слове! — Злата запихнула подругу обратно в кабинет, на всякий случай, вытащив ключ из замка и нараспашку открыв дверь. А то мало ли что может опять случиться. Почему-то ночевать на работе ей совсем не хотелось. — Значит так, подруга моя ненаглядная! Ситуацию с твоим загадочным пленением мы должны непременно обсудить. Поэтому собирайся, запирай кабинет и пошли ко мне. Будем ждать Рябинина, который обещал через полчасика за мной заехать, и думать, кому ж ты так насолила, что тебя решили изолировать. Найду и покусаю поганца.
Ирина фыркнула, послушно схватила вещи и сумку и хвостиком поплелась за кровожадно настроенной подругой. В её триста одиннадцатом кабинете они уселись за учительский стол, по-братски, то есть по-сестрински, конечно, разделили пакетик кураги, подсунутый в сумку жене-трудоголичке заботливым мужем и до сих пор не съеденный, и стали думать. Руководила непростым процессом решительная Злата, а впавшая после нежданного счастливого освобождения в эйфорию Ирина выступала в роли восторженной массовки.
— Давай думать, — начала Злата, а её подруга с готовностью закивала:
— Давай!
— Вспоминай, во сколько ты попыталась выйти из кабинета?
— Примерно без десяти десять.
Злата посмотрела на свои изящные часики:
— То есть ты недолго в одиночном заточении томилась?
— Да нет, почти сразу ты пришла и меня спасла! — Ирина проникновенно посмотрела на подругу и снова экзальтированно кинулась ей на шею.
— Хорошо, а когда именно ты в последний раз выходила из кабинета или когда кто-то к тебе заявлялся?