Мальчик подбежал к ней и удивлённо приготовился слушать. Ирина села на корточки, нежное платье подолом мело песок, но она не замечала.
— Ростик, ты знаешь, что Костя уехал?
Малыш кивнул:
— Ага.
— А куда, не знаешь?
— Он сказал, что деньги зарабатывать, чтобы папу лечить. Он на стройку поехал, настоящим строителем работать, — в его голосе сквозила гордость.
— А он не сказал, где эта стройка?
— Не-а! Только сказал, что нашёл эту работу, когда в этом был… в как его… А! Вспомнил! Подмосковье! И ещё сказал, что будет мне раз в неделю звонить!
— А он не звонил ещё? — Ирина с надеждой взяла мальчика за руку.
— Звонил! Вчера! Сказал, что хорошо устроился и велел, чтобы я не волновался.
— Понятно…
Андрей тоже сел на корточки рядом с Ириной и мальчиком и спросил:
— Ростик, ты сказал, что Костя нашёл работу, когда ездил в последний раз в Подмосковье. А когда и где он был?
Мальчик наморщил лоб, смешно подвигал губами и погримасничал — думал.
— Да он ведь и не бывает почти нигде. Ему некогда — работает и учится. А в Подмосковье вместе с вами и был, Ирина Сергеевна! Ну, вы недавно ездили всем классом в гости к другой вашей учительнице. У неё ещё имя какое-то странное!
Ирина подскочила:
— К Злате Андреевне?
— Вот! Точно! Только Костик говорил просто «к Злате».
— Ну, понятно… — Ирина усмехнулась, — спасибо тебе, Ростик. Ты гам очень помог.
— Пожалу… — начал мальчик, но в этот момент сзади раздался раздражённый окрик:
— А вы что здесь делаете?!
Они дружно повернулись и увидели женщину лет тридцати пяти с нервным, подвижным лицом, стоявшую в метре от них и гневно сверкавшую глазами. Ростик вдруг подался назад и спрятался за Симонова. Ирина шагнула навстречу женщине и мягко, но уверенно произнесла:
— Добрый вечер, Алла Владимировна, вы меня не знаете, но я классный руководитель вашего старшего сына, Кости. Я вам звонила сегодня.
— Я вас знаю, — женщина раздражённо усмехнулась, — видела на фотографии, которую Костька притащил. Ещё раз спрашиваю: что вам нужно от моего сына?
— От вашего младшего сына мне нужна информация о местонахождении вашего старшего сына, — последние три слова Ирина произнесла с нажимом, — вы же мне не сможете помочь, ведь так?
— Не смогу и не захочу. Мне дела нет до того, куда делся этот подросший мерзавец. Спрашивайте у его папаши. Если сможете достучаться до его сознания, конечно.
Миролюбивой обычно Ирине вдруг вся кровь прилила к сердцу, стало трудно дышать и страшно захотелось влепить бессовестной мамаше оплеуху, чтобы та очухалась наконец. Вместо этого Ирина, скрипнув зубами так явственно, что услышала даже воспитательница, заинтригованная происходящим и подошедшая поближе к ним, медленно выдохнула: