— Деточка, принеси-ка нам, пожалуйста, хлебушка ещё.
Я смотрю, а на столе хлеба ещё полно, и белого, и чёрного. Ну, и замешкалась. А мать как рявкнет:
— Ты что, не слышишь, дурища?! Иди и принеси, когда Главный тренер просит!
Она в жизни так со мной не разговаривала. Она вообще вся такая рафинированная, эфемерная, а тут такими словами! Я от ужаса вскочила и за хлебом. Вернулась, а этого Главного уже нет. Только мамашка довольная за столом сидит. Как будто подарок долгожданный получила.
В тот же день нас с ней перевели жить на четвёртый этаж. Не туда, где вы меня сегодня нашли, а в соседний номер. Он попроще, но тоже весь такой распрекрасный. Три комнаты, джакузи. Я такого и не видела никогда, хотя мы с папочкой неплохо жили.
Я за день устала, и легла спать. Жарко было, окно нараспашку, шторки ветром колышет — красота. Вдруг слышу, маменька моя куда-то намылилась. А потом её голос во дворе. Беседовала она с каким-то дядькой. Я не сразу поняла, что это и есть их главный. Он ей говорит:
— Альбина, вы, несомненно, достойны того, чтобы перейти на следующий уровень. Как только всё произойдёт, назначим день для таинства инициации.
Маменька моя лепечет:
— Ах, спасибо! Какая честь для нас!
Я лежу и думаю: для кого это для нас? А он, козлина, продолжает:
— Приведёшь мне её в воскресенье вечером. — То есть он, конечно, говорил «приведёте», он же весь такой интеллигентный, интеллигентный, аж до тошноты. И, продолжил, урод:
— Когда мы с симпозиума вернёмся, пусть она уже будет готова, и вечером приводите её ко мне. Вот вам список, вас завтра Геннадий по магазинам отвезёт. Купите всё по списку. В этих вещах она и должна будет ко мне прийти. Всё понятно?
Мама, теряя сознание от восторга, лепечет и в книксенах приседает. Я из-за шторы в окно подглядывала и видела.
— Да, разумеется. Всё так понятно, так понятно!
Тут маменька моя к его ручке припала, лобызает, обливаясь слезами восторга, а я чуть в обморок не грохнулась, потому как поняла, для чего мать меня сюда привезла и с какой стати нас на четвёртом этаже в этаких хоромах поселили. То есть она так хотела пробиться повыше в этом своём вертепе, что добровольно… Да что я говорю! Не просто добровольно, а с восторгом, упоением и признательностью меня ему была готова подарить!
У Златы всё плыло перед глазами. Она уже не возвращалась больше к уборке, а стояла, прижав девочку к себе, и гладя её по голове. Смеркалось, и вполне симпатичный дом этот стал казаться зловещим и мрачным.
— Мама вернулась развесёлая. Она и подумать не могла, что я всё слышала. Ходила по комнатам, песенки напевала. А я лежала и думала только о том, что мне делать. Когда мать заснула, я порылась в её вещах и нашла список этот, который Главный ей вручил. А там такая мерзость! Господи! Как его земля только носит?! В общем, там всякие юбочки в складочку и шотландскую клеточку, гольфики с помпончиками, босоножечки на плоском ходу, бантики разноцветные. Короче, тошнотина всякая для извращенцев. И это он планировал на меня нацепить!