— Ты что-то скрываешь. Давай начистоту, — он ощущал, Жизель насквозь пропитана тайнами, их дурманящий аромат щекотал ему ноздри.
— Господин декан, он был болен, ему нужно было внимание, — невинно-порочная улыбка расцвела на лице, — Ничего более.
— И ты считаешь, если бы я поехал… его можно было… спасти… — чувство вины, сжимало горло как петля.
— Нет дороги в прошлое. Есть только настоящее, — она подошла вплотную к столу, и стала водить пальцами по лакированной поверхности, не прерывая зрительного контакта.
— Ты не ответила на вопрос. Я мог изменить это? — глупо было ждать от нее ответа. Глупо надеяться, что девчонка снимет с его плеч груз вины. Но он задыхался от осознания своей причастности, и он как утопающий хватался даже за этот призрачный, до невозможности абсурдный шанс избавиться от угрызений совести.
— Господин декан, если его избрали, — тут она запнулась, опустила взгляд, и прикусила губу, — некие силы, то вряд ли вы могли с ними тягаться. Разве что отсрочить неизбежность.
— Что за силы Жизель? О чем ты говоришь? — сейчас она его пугала, до безумия возбуждала, и наводила ужас. Он разрывался между желанием бежать от нее, как можно дальше, и сжать в своих объятиях, как можно крепче.
— Лишь то, что не всегда все выходит, как нам хочется. Иногда люди уходят. А вам надо сосредоточиться на настоящем. Вы давно рисовали? — ее голос звучал как успокаивающая дивная мелодия.
— Причем тут мои рисунки?! Погиб человек! При непонятных обстоятельствах! Ты что-то знала, хм, предчувствовала, раз сказала те слова.
— Я дала совет, — она обошла стол, и остановилась в шаге от его кресла. — А рисунки — ваше призвание, они настоящее.
— А когда ты советовала Фабьену остановиться? Это тоже был просто совет? — он развернулся на кресле к ней, в глазах плясала ярость.
— Случайность, совпадение, — как хотелось взять ее за грудки, и стереть эту невинную маску с лица, и вытряхнуть из негодницы правду.
— Тебе не кажется, что слишком много совпадений, связанных с твоей персоной? Смертельно опасных? — помимо воли в словах слышался рык, зверь выходил наружу. Арман ощутил, как его глаза зажигаются волчьим светом. Он вскочил с кресла, обогнул стол, повернулся к ней спиной, уставившись в окно.
— А вам не кажется, что пора прекратить бегать от самого себя? — он слышал ее смех, ощущал взгляд прожигающий спину, его ярость и страсть шли рука об руку друг с другом.
— Ты переступаешь черту, — бросил зло, и повернулся, глядя, как она медленно движется к нему.
— Вы, — она набрала воздуха, отчего её аппетитная грудь волнующе приподнялась, и нежно выдохнула, вплотную подбираясь к его тайнам. — Вы оборотень в овечьей шкуре.