Недавно к нему в гости приезжала Габи. Возлюбленный в приказном порядке увез ее в отпуск. История с академией, отразилась на карьере подруги. Были найдены множественные финансовые махинации, доказаны кражи работ студентов, и другие нарушения. Почти весь преподавательский состав получил наказания. Хотя многое и стерлось из их памяти.
Ректор попал за решетку. Туда же отправилась и Селеста. Некоторые преподаватели были уволены. Кто-то отделался штрафом.
После капитальной реорганизации академия возродилась вновь. Словно и не было в ее истории черной полосы.
Арман немного посекретничал с подругой. Узнал, что в ту ночь, именно Жизель позвала Габи. Когда художник убивался горем и ни на что не реагировал. Все же во многом их спасению он благодарен именно настырному копу, и ее по истине отменному чутью.
Во время расследования, Габи сблизилась со своим начальником. Два трудоголика, одержимых одним делом прекрасно спелись. И размолвки у них случаются только по рабочим моментам, и то, как подозревал Арман, это доставляет парочке непередаваемое удовольствие.
Нелегко пережил художник предательство лучшего друга. Слишком много в памяти было светлых моментов. Слишком глубоко в сердце поселился Фабьен. Но зависть, съела парня, не оставив ничего, от того добродушного и улыбчивого паренька. Хотя, в воспоминаниях Армана, он навсегда останется именно таким. Он нашел в себе силы простить. И сожалел, что друг так бесцельно потратил свою жизнь.
— На картине явно кого-то не хватает, — художник вздрогнул, услышав за спиной мурлыкающий голос.
— Кого? — повернулся, не веря своим глазам. Живое воплощение его грез. Его черный ангел стояла, сверкая своими огромными сапфирами. Сейчас она была земной, исчез загадочный орел, таинственность. И после полугодовой разлуки, она казалась такой родной, как никогда прежде.
— Тебя. На картинах я хочу видеть нас вместе, — маленький топ и короткие шортики, почти не скрывали идеального тела. Как же он истосковался по ней.
— Только на картинах? — он лукаво прищурился.
— И в жизни, — муза смущенно улыбнулась. Откуда в ней взялись скромность и нерешительность? — Если позволишь…
— Позволю… родная, — больше Арман не мог сдерживаться, он вскочил со стула, притянул ее к себе и обнял, так сильно, что услышал хруст костей. — Душа моя… — шептал, целуя, изголодавшийся, до сих пор одержимый. Припал к сладким губам, целовал неистово до крови, и все было мало. Как он смог прожить без нее полгода? Немыслимо!
Разорвал одежду, пожирая глазами тело, совершенное, манящее, податливое. Скинув с себя одежду, поднял на руки и рывком вошел в нее. Вселенная взорвалась фейерверком, торжество страсти и любви. Сейчас он обладал ей всецело, полностью.