— А я болен тобой, — он сделал шаг назад, борясь с искушением заключить ее в объятия. Прижаться к желанному телу, поцеловать манящие губы. Но тогда он пропадет, окончательно, безвозвратно, — И эта боль съедает меня.
— Мы истинная пара. Мы созданы друг для друга. Это судьба и ее не изменить, — крупные слезы катились по щекам, никогда он не видел на совершенном лице столько боли и отчаяния. В эту минуту он ненавидел себя, за то, что причиняет ей страдания.
— Я все же попробую вырвать тебя из сердца. Оторвать от себя, и стать цельным. Мне уже не привыкать к боли, — он послал ей воздушный поцелуй. — Постарайся быть счастливой, Жизель, — повернулся и пошел прочь.
Муза не побежала следом, Она лишь повторяла:
— Я люблю тебя, — художник слышал ее, даже когда ехал в машине домой. У него хватило сил не повернуть машину обратно в лес к ней. К своей единственной. Той, которую, он не смог простить, и всегда будет продолжать любить.
Эпилог
Прошло шесть месяцев…
Арман сидел у озера и рисовал картину. Рядом на маленьком столике стоял бокал красного вина. На холсте в окружении цветов снова была она. Только теперь облик Жизель больше походил на человеческий. Более в образе не было черных крыльев, тайн и загадок.
Снова она была рядом только на картинах. Его муза. Художник смотрел на свою работу с улыбкой. Он ощущал ее незримое присутствие. Душа давно успокоилась. Он принял себя и зверя. Стал цельным. Кошмары, детские страхи, переживания, все ушло. Он нашел себя, тут в маленьком домике не берегу озера.
Смотрел на плавающих уточек, слушал пение птиц, и ощущал гармонию. Он был счастлив. Почти…
Полгода назад Арман уехал из города. Продал квартиру, чтобы не было соблазна вернуться. Уволился с работы. Нашел уединенное место, подальше от цивилизации и купил себе маленький домик.
Он больше не боялся своего зверя. С удовольствием обращался и бегал по лесу. Рисовал и восстанавливал душевное равновесие. Еще он скучал. Муза продолжала жить в сердце. Вырвать ее не получилось, впрочем он и не пытался. Осознавая бессмысленность затеи. Но он уверял себя, что все сделал правильно. Останься бы он рядом, вместе с одержимой любовью росли бы обида и ненависть.
Вначале ему нужно было примириться с собой. Пережить случившееся. Пугала его только одно, как он проведет жизнь без Жизель? Но художник старательно отгонял эти мысли. Но порой тоска становилась невыносимой, помогала только странное ощущение ее присутствия. Оно удерживало его на месте. А временами так хотелось помчаться на ее поиски. Просто обнять. Прижать к себе, вдохнуть дурманящий родной аромат.