— Ну, знаете… — парень захлебнулся возмущением. Я протянула флягу с водой, что держала в руке. — Это уже слишком, ваше мегерство! — парень сделал жадный глоток.
— Не спим на посту, Ланэр, — строго произнесла я. — Вы всегда должны быть бдительны. Враг не будет таким тактичным, как я.
— Не спится? — поинтересовался Ланэр, закручивая флягу.
— Я всегда встаю примерно в это время. Но сегодня мне нужно ненадолго затеряться в лесу, есть важное дело. Вы остаётесь за старшего.
Парень нахмурился.
— Это опасно?
— Не опасней, чем бросать непотушенный окурок, — непринуждённо произнесла и, ухватившись за лямку рюкзака, ступила за невидимую черту нашего лагеря.
Ланэр поспешил затоптать окурок.
По лесу я бродила часа три, устанавливая ловушки, оставляя подсказки и, собственно, пряча «драгоценный» предмет, который и предстоит отыскать адептам.
Когда вернулась в лагерь, ребята уже проснулись, а самое главное самостоятельно развели огонь и приготовили завтрак. Простая каша, чай и жаренный на костре хлеб.
Адепты ели и непринужденно разговаривали. Ланэр, как и вчера вечером, задумчиво ковырял угольки, сидя на бревне.
— Наше мегерство вернулось! — радостно заголосил Бродвик и получил затрещину от Адриана.
— А мы уже решили, что вы нас бросили на растерзание муравьям, — ухмыльнулся Криптон.
— Здесь есть хищники поопасней муравьёв, господин Криптон, — подставила руку для Фани, что уже на лету клевал носом и села на бревно. Мне тут же вручили тарелку и металлическую кружку.
— Как ваше важное дело? — обратился ко мне Ланэр, вполоборота.
— Отлично, — улыбнулась я. Каша оказалась пресной, но мне не привыкать. — Двадцатиминутная готовность! — громко объявила, оглядываясь. — Потом построение, перекличка и игра: «найди предмет». Всё объясню позже.
— Игра? — Ланэр вскинул бровь. — Так вот куда ты пропала? И что требуется отыскать? Я бы отыскал путь к твоему сердцу и ключик, — совсем тихо добавил он. На дне зелёных глаз плескалась грусть.
— Господин Ланэр. Оглянитесь вокруг, не здесь, — усмехнулась я. — Я имею в виду вообще. В нашем королевстве много чудесных молодых девушек, гораздо более красивых и подходящих вам по статусу. Оставьте моё сердце, душу и прочие штучки в покое, — непринуждённо произнесла я. Я не боялась его обидеть или ранить, любая боль временная — вскоре всё забывается и меня забудет.
— Вы правы, господин ректор, — не стал отрицать парень, рисуя веточкой на пепле. — Но замираю я и вздрагиваю, только в вашем присутствии, а в отсутствии — с ума схожу. Ты пытаешься защитить себя. Отчего? Разбитого сердца?