— Это все, что осталось от атеиса. И этот пепел бесполезен. Поверь, мои алхимики пытались привести его в нужное состояние, смешивали со множеством зелий… Но все тщетно.
Ноал взял протянутую ему вещицу, начав придирчиво рассматривать.
— А попытки… ты отсылал Моранен пробы?
— Да. В виде соков, вин и прочего. Разумеется, вначале пробы лекарства проходили у нас. И каким-то действием оно все же возобладало… Людей атеис, или то, что от него осталось, лечит на ура. Но на нелюдей его сила уже не распространяется.
— Ты сказал, что Роксана знает, что происходило с Раилриен… Значит, она понимала, что это был всего лишь несчастный случай.
— Ноал, не будь таким наивным. Следует смотреть фактам в глаза: именно из-за моего воздействия Раилриен умерла. Я предложил ей это задание. Я привел к Храму. И я не смог спасти ее от воздействия охранных заклятий. Я фактически добил девушку. Из-за моей силы она умирала долго.
Ноал поставил стеклянный короб с белым песком на стол и задумчиво постучал пальцами по подлокотникам кресла.
— Как ты узнал про артефакт слежения?
— Роксана показала его копию. В день, когда пришла требовать плату за молчание.
Да, ситуация вышла действительно скверная.
Мало того, что Альморон собственными руками убил родственницу Римонда, так еще уничтожением атеиса поставил крест на возможности продлить жизнь киоссе Моранен. Роксана могла лишь шепнуть киосу Аминса, то его бывший враг причастен в смерти двух женщин его рода, пусть косвенно, но все же причастен… вкупе с сокрытием информации про то, что ему было известно о лекарстве, способном помочь Моранен… Все выходило слишком безрадостно.
Ноал сжал кулаки.
— Ведь Роксана все продумала… И наверняка проинформировала брата, а, может, не только его, где, в случае ее внезапного «исчезновения», искать оригинал записи.
— Наверняка.
Киос-младший выругался сквозь зубы.
— Почему ты мне не сказал обо всем с самого начала?
— Киосса Моранен…
— Я не о том! Папа, я уже не маленький, и, наверное, смог бы держать себя при виде этой змеи как ни в чем не бывало, зная, что именно она держит за пазухой! А ты же выставил ситуацию в таком свете, что Роксана, будто бы и была не при чем, лишь жертва случая, призванная исполнить волю Совета.
— Ноал…
Но принц резким движением встал из кресла.
— Я вырос, отец. И тебе следует это понимать. И решения, которые могут касаться судьбы Ионтона, тоже могу принимать единолично.
— Ты куда? — Альморон в недоумении смотрел, как сын накидывает на себя камзол, который до этого небрежно был сброшен на кресло, стоящее возле одной из стен.