Их дома стояли на одной улице, через дом, и были похожи, как братья-близнецы. Моя комната была в торце второго этажа и выходила огромными окнами на подъездную дорожку. Иногда я жила с мамой, иногда с папой, его второй женой Сью и её сыновьями Сэмом и Квилом. Мы отлично проводили время, играя на заднем дворе или на школьном стадионе.
Мама тогда ещё не вышла замуж второй раз, но я не помню её грустной или расстроенной. Она всегда была в хорошем расположении духа — отчаянная оптимистка, верящая в чудеса. Таковой она остаётся и по сей день.
У меня не было причин для грусти, возможно, если бы мне сказали, что я должна остро переживать развод родителей — я бы так и сделала, но мне не сообщили ничего такого, так что я была счастлива и довольна всем-всем-всем. Иногда меня печалили экзамены или наказания за шалости, но я всегда знала, что тучи развеются, и скоро всё станет как прежде.
Примерно так я дожила до своих четырнадцати лет.
Тем летом я уже начала помогать маме в её кафе в прибрежной зоне на пляже. У Кэрол был небольшой ресторанчик домашней кухни в центре городка и кафе на пляже, что служило дополнительным доходом.
Наш городок располагался недалеко от «курортной зоны». Излюбленного места отдыха состоятельных людей. Огромное чистейшее озеро, на берегу которого располагались домики, завораживающие пейзажи и мягкий, как говорили, климат, способствовали популярности «курорта». Туда приезжали семьями и проводили целое лето, а то и дольше.
И вот там-то Кэрол и удалось открыть небольшое кафе-бар.
Целыми днями я убирала бокалы со столиков и прибиралась на кухне, а к вечеру могла искупаться и насладиться чистейшим песком на берегу. Бывали дни, когда Кэрол отпускала меня с самого утра, и я не выходила из воды, прибегая в кафе только выпить содовой.
Тем же летом я познакомилась с семьёй доктора Льюиса. Вернее, сначала я познакомилась с Кристин Льюис. Ей было пятнадцать лет, она носила ярко-красный купальник и никогда не доедала мороженое.
— Тебе обязательно надо влюбиться, — ворковала Кристин, доказывая, что невозможно дожить аж до четырнадцати лет и не влюбиться.
— Это почти преступно, — продолжала она.
— Вот я была влюблена уже четыре раза, — добавляла, — правда, один раз в киногероя, но он тоже считается.
Мой отец был шефом полиции, и я, как никто, знала, что преступать закон нельзя, и стала перебирать в уме — в кого я могу влюбиться.
Первыми в списке шли Сэм и Коул, но при одной только мысли меня передёрнуло, и я решительно вычеркнула их, потом вспомнила Джонатана, моего соседа, но он был младше меня на два года и ниже на половину головы, так что и его кандидатура отпала. Митч Нортон был отвергнут за то, что облил меня кока-колой, и я видела, как он плакал, когда разбил коленку (но никому не сказала, сохранив его тайну), Эрик Йорк был хвастунишкой и носил брекеты, а Томас Кэссиди дважды сбивал меня на своём велосипеде.