Я пожал плечами, довольный произведенным эффектом.
— Да эту историю вообще все римляне знают. Ты просто грек. Не в курсе.
Чтобы его не расстраивать, я добавил:
— Но я попробовал. Там, где было про то, как Секст пришел насиловать Лукрецию. Но было неподробно.
Тисиад погрозил мне маленьким пальчиком.
— Мои руки больше твоих, — сказал я.
— Не сомневаюсь. Никогда, Марк, не позорь такую прекрасную речь своими великомудрыми последующими комментариями.
— Папа говорит, мне достался дедовский талант, но не досталось его разума.
— Вполне возможно, что ж, но мы работаем с тем, что имеем.
Мы с Тисиадом засмеялись вместе, и он снова погрозил мне пальцем.
— Субординация.
Тут ты крикнул:
— Нашел! Третью нашел! Черепаший поход!
— Черепаший поход! — откликнулся я.
— Зря радуешься, Луций, — сказал Тисиад. — Твою голову мне тоже предстоит наполнять знанием.
— Тогда это учитель Тисиад зря радуется, — сказал ты, такой верткий, такой смешной, маленький и золотой. Ты грохнул своих черепах на стол.
— Больше их нет!
— Ну замечательно, — сказал Тисиад.
— А можно яблок и покормить их? — спросил ты. — Будет ли это уроком по природе?
Я протянул палец к одной из черепашек, и она угрожающе раскрыла рот.
— На Миртию похожа. Плоскоморденькая.
— Марк!
Ты сказал:
— Теперь у меня будет триумф?
— Да, — ответил я. — Теперь у тебя будет триумф. Но мы должны быть великодушными и все такое. Надо покормить наших пленников.
Ты унесся, а Тисиад сказал:
— Хорошие черепашки. Когда я был ребенком, мы с сестрой тоже таких ловили. Варили из них суп.
— Это наши пленные, — сказал я. — Мы же не пуны, чтобы варить из них суп.
— В этом случае, безусловно, не стоит.
Я снова протянул палец к одной из черепах, и она воинственно зашипела.
— А она сама не трусиха.
— Это самец.
— Как ты узнал?
— Он повернут ко мне хвостом.
— А ты действительно мудрый человек, учитель.
— Не язви, Марк.
Ты принесся, ведя за руку Гая, нашего тогда еще безмятежного Гая. Помнишь, каким бледным он был всегда, как по сравнению с нашей с тобой здоровой золотистостью смотрелся лунным призраком.
Вы несли яблоки, красные, сочные, блестящие. В зубах у тебя был нож.
— Только не упади! — крикнул я. — Это будет тупая смерть, великолепное Солнце!
А Гай, Луна, засмеялся тихонько.
Боги сделали так, что здоровее всех в нашей семье был я. Никогда не болел, даже если остальные подхватывали какую-нибудь приставучую хвору, если кашляли все, начиная с рабов и заканчивая нашим отцом, я оставался на ногах.
Ладно, давай начистоту, Луций, даже в царстве Плутона не забыть никому, какой невероятной красотой, физической выносливостью и здоровьем отличается твой прекрасный брат.