— Иди, Ваня, — посмотрел на Панкратова, — найди мне администратора.
Через минут десять ко мне подошел невысокий худощавый мужичок с лысиной-лужайкой.
— Добрый день, — кивнул мне. — Внимательно вас слушаю.
— А есть возможность поговорить в более уединенном месте? Все же здесь не слишком удобно.
— А какого рода у вас вопрос?
— У меня дочь сбежала из дома. И с большой долей вероятности она позавчера могла быть в вашем центре.
— Вот как. Хорошо, пройдемте в кабинет. Вы ведь обращались в полицию?
— Официально должно пройти трое суток. Так что, нет, еще не обращался.
— А сколько лет вашей дочери?
— Восемнадцать.
Услышав это, мужик аж выдохнул с облегчением, и мы направились к лифтам.
Я шел и как дурак всматривался в каждую проходящую мимо молоденькую девчонку в надежде встретить свою. Никогда не думал, что когда-нибудь так потеряю голову. И от кого? От своей же падчерицы. Поначалу я всеми силами пытался выбросить ее из головы, вырвать из души эту любовь, это наваждение, но в итоге сдался. Алиса только моя.
Администратор Пётр завел нас к себе в кабинет.
— Прошу, устраивайтесь, — указал на диван, сам же сел за стол.
— Благодарю, — затем глянул на Панкратова, — оставь нас.
И как только мы с Петром остались наедине, я сразу достал конверт.
— Я понимаю, просто так предоставить мне записи с камер вы не сможете. Вам потребуется разрешение руководства, которое вправе отказать. Поэтому хотелось бы сразу без излишних прелюдий. Здесь три тысячи, — положил конверт рядом с собой, — они ваши, если окажете мне услугу.
— Три тысячи? — нахмурился.
— Долларов разумеется. Притом я прошу лишь показать запись моему человеку прямо здесь, на месте, не более.
— Боюсь, вынужден отказать. Предоставить запись мы можем только после официального запроса органов правопорядка.
— А если удвою сумму? У меня дочь пропала. Сейчас время работает против нее. Я прошу всего-то показать запись. Если бы у вас пропала дочь, вы бы стали спокойно ждать, когда доблестная полиция соизволит пошевелить задницами? Или все-таки попытались бы сами хоть что-нибудь сделать?
— Сочувствую вам… но…
— Ясно. Могу ли я поговорить с вышестоящим руководством?
— Владельца сейчас нет на месте. Однако я могу связаться с ним и объяснить вашу ситуацию.
— В таком случае лучше я сам объясню ему свою ситуацию, — плешивый хер уже начал откровенно бесить. — Или телефон владельца тоже не можете дать?
— Почему же. Эта информация имеется в общем доступе.