— О, да кажется, кто-то влюбился! — фыркнула я.
Амелия неодобрительно цокнула языком в мою сторону и будто сдулась.
— Все это неважно, — проговорила она после паузы. — Совсем скоро мы поменяемся обратно.
— Вот насчет этого, — мрачно сказала я, — у меня есть некоторые сомнения…
— Почему?
— С мертвецом, знаешь ли, сложно поменяться душой.
Амелия посерьезнела и, нахмурившись, спросила:
— Тебе что-то удалось узнать?
— И да, и нет, — вздохнув, призналась я.
Монолог получился долгим. Мне пришлось припомнить детали разговора с леди Ровеллой, кратко пересказать подозрительную беседу с милордом ректором и упомянуть о предсказании бабушки Элизабет.
— Леди Джоана не практикует уже много лет, — задумчиво проговорила Амелия, поигрывая замком на кожаной куртке. — Странно, что она согласилась провести для тебя консультацию.
— Я бы не назвала нашу встречу так официально, — пожала плечами я. — А что странного в ее желании помочь? Разве Элизабет не твоя подруга?
— Подруга, конечно, — уязвленно ответила Амелия, переставая нервно теребить молнию. — Просто обычно маги-пророки, отошедшие от дел, уже не делают предсказаний, боясь ошибиться. Понимаешь, возраст…
— Не лучшим образом сказывается на способностях, — понятливо закончила я. На небо выглянуло солнце. В воздухе медленно поплыла липкая духота — спутник коротких летних дождей.
— Да, в какой-то степени, — уклончиво согласилась Амелия.
— Ты предлагаешь не прислушиваться к ее словам?
— Я не знаю.
Мне оставалось только фыркнуть. Посоветовалась, называется!
Я подтянула подол юбки к коленям и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Становилось жарко. Прикрыв глаза ладонью, я посмотрела на пронзительно синее небо и заметила:
— Ректору я не доверяю. Он настойчиво пытается вызнать о моем, то есть твоем, видении.
Амелия сбросила куртку, оставшись в футболке и джинсах. Признаться, сейчас она мало походила на аристократку.
— Мистер Саймон не может желать мне зла, — самоуверенно заявила она.
Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Уверена? Предают даже самые близкие люди, а его к таковым причислить нельзя.
— Он — друг моей семьи, — упрямо сказала Амелия. — Я не сказала ему о видении, потому что боялась подтолкнуть колесо Судьбы не в ту сторону. Мне было страшно, что неосторожные слова лишь ускорят наступление конца. Возможно, мистер Саймон о чем-то догадывается и поэтому беспокоится о тебе, то есть обо мне…
— Ну да, ну да, — с сомнением протянула я, мысленно отметив, что мы с Амелией стали путаться в том, кто кому кем приходиться.
Дар, друзья, мир — все стало общим.