Перепугавшись окончательно, Лина отпрыгнула в сторону и в полном ужасе замерла возле зеркала. Ее трясло, она никогда никого не била, и ее не били. Даже в приемной семье. А сейчас приходится защищаться от…
Ее всю била нервная дрожь. В груди все еще тарабанит, в ушах шум, ощущение, что вот-вот потеряет сознание — такая сильная паника, и все из-за этого Стаса! Мамочки, ну когда же это кончится, когда она научится с этим справляться?
Помимо воли по щекам потекли слезы. Неужели еще четыре года придется вот это терпеть? Она же не вынесет.
— Маленькая стерва… — продолжал стонать Стас, держась за пах и упираясь в стену, — я до тебя доберусь… не хотела по-хорошему, будет… у…
Его дыхание все еще прерывалось, видимо, Лина вложила всю свою панику в этот удар. Она попятилась.
Это вот это было по-хорошему?! А что будет, когда он придет в себя? Он ведь ей никогда не простит этого унижения и, если прежде просто донимал, то теперь вообще житья не будет. Он не оставит ее в покое! Блииин… Что же делать-то теперь?!
Спина уперлась в холодное стекло зеркала, а Стас как-то слишком быстро стал приходить в себя и шагнул в сторону, отрезая путь к двери — ну вот, теперь точно бежать некуда.
— П-помогите… — беззвучно пролепетала она похолодевшими губами.
А потом случилось странное.
Из-за спины раздались голоса. Слов она не поняла, но это ладно — откуда голосам взяться сзади?! Там же зеркало!
Додумать она не успела — Стас поднял одуревшие от злости глаза и ринулся на нее, даже не разгибаясь. Лина закричала и дернулась назад, готовясь к самому ужасному исходу. Она даже не сразу поняла, что провалилась куда-то, словно в воду, что облик Стаса размылся и быстро затянулся мутной пленкой, а потом вовсе исчез.
Ее закружило, будто и впрямь нырнула, но никак не может найти правильное для плавания положение. В который раз жгучий ужас паники растекся по грудной клетке, показалось она задыхается.
Лина задрыгалась, задергала руками и ногами. Что происходит?! Что с ней происходит?! Она, наверное, потеряла сознание и сильно ударилась.
А потом круговерть резко кончилась, и она вывалилась на каменный пол, больно стукнувшись коленкой.
— Ай! — вскрикнула она.
Тяжело дыша и ворочая глазами, Лина откинулась назад и села, приложив ладонь к ушибленному месту. Будет синяк. Спасибо, что не лицом грохнулась.
И тут же застыла.
Потому что оказалась в каком-то кабинете, слева потрескивает камин, перед ней огромный дубовый стол, по краям которого две фигуры в капюшонах — одна в сером, другая в черном, а за столом мужчина, какой-то нечеловеческой, пугающей красоты, вперил в нее взгляд.