В ответ на досрочное «помилование» и утешение Тома как с цепи сорвалась. Такой я ее еще не видел. Сначала она чуть ли ни кидалась на меня с криками «Как ты мог!», а потом рыдала, причитая, что я ее не люблю. Я грешным делом подумал, что она снова беременна, и это бушуют гормоны, но, когда Тома успокоилась, узнал правду.
Ей было стыдно за срыв, но причина меня потрясла. Я, видите ли, остановил наказание, а она так в нем нуждалась! И кричит, и плачет она потому, что ей так нравится. И вообще, у нее есть стоп-слово, и она прекрасно о нем помнит и не постесняется его произнести, если что-то покажется ей неприемлемым.
Вот так. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Выход был один – научиться пороть так, чтобы всегда быть уверенным в себе. Я понял, что должен знать реальную силу собственного удара, владеть всеми девайсами и уметь регулировать жесткость наказания, ориентируясь на собственные навыки, а не на реакцию моей сабы.
Лео отказался меня учить.
- Теория – сколько угодно. А насчет практики – это не ко мне. На чьей заднице, позволь спросить, будем практиковаться? Твоей жены или моей?
Понятное дело, такой вариант не устраивал нас обоих.
Собственно, Павел и Илья повторили слова Лео, но сообща господа Доминанты нашли мне учителя. Анекдот, но это был Доминант и мазохист. Мне до сих пор тяжело вспоминать, как проходили наши уроки, но своего я добился. Тома получала свои наказания, а я четко знал, какую боль она при этом испытывает.
Никакие крики не могли меня обмануть. Если жене хочется повизжать, это ее право. В конце концов, все – ради ее удовольствия. Кстати, я в очередной раз порадовался, что послушал совета Лео и сделал в квартире хорошую звукоизоляцию. Наши с Томой забавы не беспокоили соседей.
Трость оставляла на ягодицах Томы едва заметные розовые полоски. Я практически сразу отдергивал руку, смягчая удары. Стоп-слова не прозвучало, и последнюю серию я довел до конца.
- Двадцать.
Тома рыдает в голос, и я не спешу ее отвязывать. Эти слезы – самые важные. Потом будут другие – тихие, умиротворенные, а сейчас она плачет от облегчения. Она молодец, и она гордится собой – вынесла строгое наказание до конца. Она искренне сожалеет, что заставила меня беспокоиться.6c8ce3
Я сажусь рядом и глажу ее по спине, успокаивая. Наконец, плач стихает.
- Фото на память?
- Да, сэр, - немедленно соглашается она.
Мы обсуждали это вне игры. Я ограничен в практиках. Тома говорит, что позволяет мне больше, чем когда-то кому-либо, однако доставить ей удовольствие непросто. Настоящий кайф она получает от унижения, но при этом публичность под строжайшим запретом. Анонимные фото – прекрасная замена настоящей публичности. Тома так возбуждается, когда я читаю ей комментарии с форума, что у нее намокают трусики.