Назавтра, ровно в девять часов утра, Анатолий Петрович, взяв один из многочисленных экзаменационных билетов, аккуратно разложенных на преподавательском столе, сел на самую дальнюю парту и стал тщательно готовиться. Когда уже заканчивал решать третью задачу, вдруг в дверь неуверенно постучали. Ольга Ивановна, подняв голову с крашенными в каштановый цвет волосами, повелительно громко сказала:
— Кто там?! Входите!
В дверном проёме сначала показалась коляска с грудным младенцем, потом сама мать, лет двадцати пяти, с высокой причёской, ярко накрашенная и со вкусом одетая в чёрную юбку и голубую сорочку, очень идущую к её фиолетовым огромным глазам. Вообще, глядя на эту молодую женщину, можно было сказать, что она похожа на лесную птаху с вычищенным до блеска оперением — такой чистотой веяло от неё! Анатолий Петрович даже восхищенно подумал: “Надо же, какая молодец!.. Так выглядеть, имея ребенка на руках, да ещё учась в высшем учебном заведении, может только женщина или сильно любящая себя, или от природы являющая собой аккуратность в высшей степени!..”
Между тем молодая мать-студентка, оставив коляску с младенцем у самых дверей, как бы виновато подошла к преподавательнице:
— Ольга Ивановна, извините, что беспокою! Но я зашла только узнать, когда вы сможете принять у меня экзамен!
— Да хоть сейчас! — тотчас, словно только и ждала этого вопроса, ответила строгая, но, видать, очень уж сердобольная преподавательница. — Что же вы будете грудного ребенка и себя мучить! Просто ума не приложу, как это вы вообще по такой крутой лестнице, да ещё с детской коляской ко мне на пятый этаж поднялись!
Вдруг младенец заплакал. Мать тотчас бросилась к нему, взяла на руки и, качая его, ласково стала успокаивать. Но он не унимался — и всё! Видно, требовал материнскую грудь или, описавшись, ну, никак не желал лежать в мокрых пелёнках. Преподавательница в свои немалые годы знающая по себе, как нелегко растить детей, быстро встала из-за стола и, подойдя к студентке-матери, участливо спросила:
— Зачётка с вами?
— Да! В сумочке лежит!
— Дайте её мне!
И без лишних слов, словно упрямо подгоняемая всё усиливающимся плачем малыша, быстрым шагом вернулась за стол:
— Конечно, я вам, дорогуша, при всём своём желании и понимании вашего непростого положения, пятёрку поставить никак не могу, а вот тройку или даже четвёрку — с удовольствием! Ну, так как?..
— Даже не знаю, что и сказать! Мне так неудобно, так неудобно! — покраснев, пролепетала молодая мать. — В общем, если вас на самом деле не затруднит, то за понимание я вам очень буду благодарна!