— Эльза, мы с тобой без всяких натяжек люди свои! — сказал он вполне спокойно. — Поэтому скажу в лоб, может, даже и грубо, за что прошу заранее меня простить. Так вот, любая порядочная женщина, прежде чем лечь в постель с серьёзным мужчиной, должна положительно ответить хотя бы на один вопрос: “Хочет ли она с ним серьёзных отношений, вплоть до создания семьи?!” И ответив на него положительно, вести себя в соответствии с этим! Если твоей молодой подруге не хватает жизненного опыта, так не стой в стороне, а будь рядом с ней — и в мудром поступке, и в добром слове!.. Больше, по крайней мере, сейчас мне сказать тебе нечего, да и вряд ли надо!
— Понятно! А ночевать к нам приедете?
— К сожалению, по крайней мере, не сегодня... Нет. Надо больного брата навестить! Сама понимаешь, как это для нас с ним важно!
А жизнь, как сноровистая лошадь, неслась во весь опор, то угрожающе храпя, то страшно вставая на дыбы, чтобы всякий раз попытаться сбросить всадника... И надо было не только удержаться в седле, но ещё и управлять жизнью, надо было, как хороший шахматист, просчитывать все дела на десять-пятнадцать ходов вперёд и только потом приступать к ним, и вершить безоглядно, не теряя ни минуты! И Анатолий Петрович вместо того, чтобы до конца разобраться в своих отношениях с Марией, хотя прекрасно понимал, что ставит молодую женщину в неловкое положение, словно подвешивая между небом и землёй, закончив одно дело, тотчас приступал к другому, а порой умудрялся при помощи своих заместителей заниматься одновременно двумя, а то и тремя. Лишь один раз, встретившись с Марией в слабо освещённом даже днём коридоре первого этажа, посчитал её такой обворожительно чистой, что взглянул на молодую женщину с глубокой нежностью, не позволяющей ей ни на йоту не терять надежду, и она в ответ благодарно и радостно зарделась лицом.
Вскоре его вызвал первый секретарь Михаил Викторович Скоробогатов через свою секретаршу, женщину средних лет, полноватую, с умными, синими глазами, с первых дней знакомства почему-то с симпатией относившуюся к молодому председателю “Сельхозхимии”, которое она выражала своим спокойным, бархатным голосом, говоря с ним по телефону, или при редких встречах, связанных с совещаниями в райкоме. Но почему-то в этот раз она не сообщила, конкретно к какому вопросу ему следовало подготовиться. Поскольку порой так случалось и раньше, то Анатолий Петрович не придал очередному вызову партийного начальства большого значения, лишь, положив трубку, совершенно спокойно подумал: “Наверно, опять срочно необходима какая-нибудь серьёзная помощь совхозам в подготовке к сенокосу...”