— Дорогой муженек, это у тебя-то пропадёт интерес к алкоголю?! Ну, и сказал — курам на смех! — не дала договорить мужу Наталья.
— Сестра, подожди, не перебивай мужа! Пусть Виктор удовлетворит свой живой интерес! — быстро сказал Анатолий Петрович и весело, с душой, по которой волнами расходилось тепло, продолжил: — Спрашивай, зять! Мы с Марией — одно сплошное внимание!
— Во! Я всегда считал, что мужская солидарность незыблема!.. А вопрос у меня, друзья, самый простой: в нашу разлюбезную столицу с какой такой важной целью вы приехали?
— Мария, — за себя и за жену ответил Анатолий Петрович, — проведать своих друзей в республиканском объединении “Сельхозхимия”, где она, учась в сельскохозяйственном институте, каждое лето проходила предсессионную практику, можно сказать, в каких-то нескольких шагах от вашей дачи — на опытных участках в Кильдямцах, то есть, Наталья, на родине нашего с тобой отца Петра Борисовича! А я прилетел на утверждение в обкоме партии на должность директора совхоза “Нюйский”. Вот так — не больше не меньше, мои дорогие!
— Я как в воду глядел, словно предчувствовал, что для второго тоста очень уж серьёзная причина объявится! — воскликнул Виктор и, вдруг на несколько секунд замолчав, посмотрел пытливым, как-то сразу посерьёзневшим взглядом на Анатолия Петровича и произнёс:
— Если я не ошибаюсь, то за последние три года ты уже в третий раз получаешь всё более ответственные должности! Ничего не скажешь, молодец! Поэтому, дорогие женщины, второй тост — за моего дорогого зятя!
И тотчас, вскинув голову, приняв на грудь очередные пятьдесят граммов водки, вкусно закусил квашеной капустой, выдохнув:
— Ух! Как же хорошо пошла и в этот раз, проклятая!..
— Брат! — произнесла Наталья. — Отец всегда самые большие надежды из всех своих детей возлагал на тебя! Представляю, как же он обрадуется твоим успехам! Я тоже от всей души поздравляю тебя с новой, более высокой должностью. Но извини, этот тост поддержу смородиновым соком!
Тоже соком поддержала её и Мария, трогательно улыбнувшись своей белоснежной милой улыбкой, излучая глазами жизнерадостный свет.
— Спасибо, родные, за искреннее поздравление, за душевные, тёплые слова, — то ли с грустью, то ли с каким-то непонятным сожалением сказал Анатолий Петрович. — Но я должен признаться, что никакой особой радости не испытываю, а вот громадную ответственность, навалившуюся на меня тяжелой гранитной плитой, ощущаю в полной мере! Это, скорей всего, потому, что я ещё всё-таки до конца не уверен в своих силах! Нет, их у меня — хоть отбавляй! А вот практического опыта, что ни говори, всё же маловато! Приходится буквально на ходу, руководя огромным коллективом, постигать высшую математику управления... При таких обстоятельствах единственное, что позволило мне всё же согласиться стать директором, честно говоря, так это благодарность нашему с тобой, Наталья, отцу, при котором центральное отделение совхоза, которое он целых пятнадцать лет успешно возглавлял, процветало, а теперь всё хозяйство, словно загнанная бешеной скачкой лошадь, никак отдышаться не может... Я просто обязан сделать всё для его победного возрождения! Ну и, конечно, ещё раз на излом проверить свою волю, свои мозги, как бы они до сих пор мне верно ни служили! Хотя, признаюсь, что мне порой всё больше и больше кажется, что в этот суетный, пёстрый и скандальный, но всё равно прекрасный мир я пришёл для чего-то ну, совершенно другого, пусть не столь карьерного, но намного богаче, намного возвышенней и духовней! Ну, хотя бы затем, чтобы сгорать дотла в бессмертном огне любви ко всему доброму на этом свете,