— Анатолий, на месте дуэли моего любимого поэта был?
— Конечно! И не только там!.. Но где бы ни был, везде представлял себя на месте Лермонтова, то напряжённо склоненного над столом и пишущего в крытом соломой домике, где он снимал комнату и при свете легко потрескивающих, ярко горящих лучин работал над своим великим романом “Герой нашего времени”. Откуда и поехал, как пишут его биографы, с лёгкой душой на дуэль. При этом я даже слышал то скользящее поскрипывание гусиного, остро заточенного пера, то музицирование и шум весёлых танцев в уютной гостиной, в которой собирались молодые дамы и кавалеры. Там Мартынов, пришедший в негодование от шутки своего боевого товарища, вызвал его на дуэль. То видел поэта у подножия Машука на небольшой каменной площадке — на месте поединка, где в знак примирения Лермонтов выстрелил в воздух с надеждой, что то же самое сделает и его боевой товарищ. Но тот, хорошо прицелившись, выстрелил в великого поэта! Словно в ответ на это предательство небеса выразили своё негодование, ибо едва гениальный поэт, смертельно раненный в живот, упал, они разверзлись проливным дождём с оглушительными громами и огненными молниями! Это всё настолько потрясло меня самого, что по дороге к бабе Тасе я на одном дыхании написал стихотворение:
Что унесу я в памяти своей
из южных мест расплавленного лета,
где в жажде песни и живых страстей
умолкло сердце русского поэта?
Саманный домик с садом за окном,
лучам и ветру широко открытый,
или на склоне вечно-роковом
летящий в небо обелиск гранитный?
То и другое, но полней всего —
неповторимо солнечное чувство:
прикосновенье сердца моего
к великому рассветному искусству!
— Значит, — тепло спросил отец, — всё-таки стихи продолжаешь писать? Как художественную лепку, безоглядно не бросил?
— Не бросил... Пишу, но только тогда, когда не могу не писать!
— И это правильно! Каждый человек, в первую очередь, должен построить духовный храм в душе своей. Вот ты его, как по кирпичику, стихотворение за стихотворением, и возводи упрямо. А когда увенчаешь маковку крестом в виде хорошего стиха, тогда и молись своему Храму поэзии, веруй в него, и, какие бы преграды к счастью судьба ни выстраивала на твоём жизненном пути, ты их сможешь преодолеть. Я родился без таких талантов, как ты, ни стихи писать, ни ваять, увы, мне, природой не было дано! Но я всю жизнь строю свой храм из пламенной любви к её величеству женщине, к людям, ко всему живому, ежедневно, нет, ежечасно строю и счастлив, что живу на этом свете, какой бы порой жестокой стороной мир ко мне ни оборачивался!