— Отдохнул я — так отдохнул, до конца жизни хватит!..
— Ну, брат, ты и загнул! — добродушно улыбнувшись, ответил ему Анатолий Петрович. — Впрочем, пусть будет по-твоему, ведь не зря же говорят: блажен тот, кто верует! В любом случае, при твоей суматошной разъездной работе без, так сказать, выходных и проходных лишний часок отдыха только на пользу пойдёт. Однако пора и отчаливать!
На тот берег переплавились без приключений. “Вихрь”, стройно и басисто гудя, набрал такие высокие обороты, что разогнал лодку до скорости, из-за которой образовавшийся встречный ветер, словно январский мороз, выжимал и выжимал из глаз слёзы, так и норовил унести за борт всё, что было не совсем надёжно прикреплено... Едва миновали Наторинский остров, словно острой песчаной косой разрезающий надвое стрежень, Нюя — старинный посёлок лесозаготовителей, сельхозников и охотников, на всей своей немалой протяжённости переливавшийся светом многочисленных окон в домах улицы Набережной, — открылся враз и весь! В прозрачной сумеречности невольно казалось, что не лодка стремительно приближается к нему, а он сам надвигается и надвигается на неё! Не пройдёт и пяти минут, как он жадно вберёт в себя её вместе с людьми, чтобы закружить в такой жизненной круговерти, что устоять в ней будет практически невозможно, если не обладать крепкой волей, которая, как стальной трос, от судьбоносных ударов лишь прогибается, угрожающе звенит, но упорно не разрывается!
Едва, глухо прошуршав дюралевым килем по песчано-галечному дну, лодка замерла, Анатолий Петрович проворно, словно не было за плечами хоть праздничного, но наполненного треволнениями дня, выпрыгнул из неё и помог Марии выйти на берег. Поблагодарил Василия за оказание служебной услуги и, зная, что тому ещё надо плыть к пристани, чтобы под приглядом сторожа оставить на ночь моторку, со словами: “Ну бывай! Всего тебе хорошего!” — с силой оттолкнул лодку от берега. “И вам доброго пути!” — услышал в ответ доброе напутствие.
Вечер был в самом разгаре: сизый сумрак сгустился, и от этого высыпавшие на небосводе бесчисленные звёзды казались крупнее, ярче! Их серебристый свет постелил через всю Лену искристо мерцающую дорожку, матово отливал на кузовных изгибах “уазика”. Анатолий Петрович, как заправский водитель, обходя его, обстучал ногой все колеса, стукнул кулаком и по запасному и, убедившись, что всё в порядке, сел за руль. Салон за день прогрелся настолько, что даже с давним приходом вечерней прохлады в нём ещё было душно. Пришлось оставить дверцу открытой настежь. То же самое сделала и Мария. Но несмотря на то, что речной, свежий воздух ободряюще засквозил через салон, и утреннее плавание, и праздничные соревнования, и дневная жара как-то сразу обернулись сильной усталостью. Она должна была, как обычно, сказаться пропавшим аппетитом, но здоровый, сильный организм взял верх — и так захотелось есть, что нудно засосало под ложечкой.