Анатолий Петрович, помолчав, спросил Марию:
— Ну, как мой ответ? Он удовлетворил твоё любопытство?
— Даже больше, чем я ожидала!
— Тогда жду следующего вопроса!
— Знаете, он будет такой! — тотчас начала Мария, но вдруг, словно споткнувшись о какую-то невидимую преграду, замолчала.
— В чём дело? — осторожно поинтересовался Анатолий Петрович.
— В том, что мне хочется выяснить одно обстоятельство, только оно настолько личное, что я и не знаю, как это сделать!
— Слов не хватает?! А ты не бойся, говори от души...
Хорошо! До меня агрохимиком у нас в организации довольно продолжительное время работала одна молодая замужняя женщина... Так вот, это правда, что ей пришлось уволиться из-за вас?!
Анатолий Петрович долго не отвечал, даже сбавил скорость, словно был не слабее, чем снарядным взрывом, оглоушен услышанным. И как можно было сразу отвечать, когда он думал, что глубокая душевная рана зарубцевалась, а она вдруг снова закровила. Недавнее прошлое, обернувшееся страданиями, если не забылось, то отодвинулось далеко, в какой-то самый дальний край памяти, а теперь приблизилось настолько, что было словно наяву видно, то плачущее, то смеющееся... А ведь если он и был в чём виноват, так это в том, что за всепоглощающую, вдохновляющую исключительно на добрые дела вечную любовь принял пусть самую высокую, самую яркую, но всё же только страсть, которая — увы, увы, увы! — как мгновенно вспыхнула, так ничуть не медленнее и погасла. Но оказалась такой сильной, что заставляла совершать необдуманные поступки. И, чего греха таить, Анатолий Петрович порой ей беспрекословно подчинялся, но, опомнившись, не находил себе места от собственного порицания своих поступков, хотя они вовсе не были плохими, заслуживающими людского осуждения. Просто у них не могло быть будущего, а жить без надежды на него — всё равно, что в ступе воду толочь! Время шло, но силы для ответа не находились.
Мария своим чутким сердцем поняла, что заданный ею вопрос внёс не просто сумятицу в чувства Анатолия Петровича, а оказался для него слишком тяжёлым, и отвечать на него значило лишь одно: задним числом бессмысленно мучиться. И чтобы помочь ему справиться с собой, она тихим-тихим голосом, словно сама себя, спросила:
— А если эта женщина вернулась бы, что бы вы сделали?
Анатолий Петрович понял её участие и, облегчённо всей грудью вздохнув, тотчас, словно именно этого вопроса всю дорогу ждал и вот наконец-то, как глотка воды в страшный зной, дождался:
— Ровным счётом ничего! Разве что, встретившись где-нибудь, а это в нашем небольшом городе запросто могло бы случиться, я бы отнёсся к ней, как к старой знакомой, с которой у меня давным-давно нет ничего общего, что и показало время. И потом, как снаряд не попадает в одну воронку дважды, так и я в студёную, с подводными ямами реку, какой бы она заманчивой и красивой ни казалась, дважды не войду.