– Я понял тебя. Я был неправ.
– Я выглядела в глазах твоей матери идиоткой, только еще сильнее подтверждая ее слова. Она и так мне сказала в лоб, что такая невестка ей не нужна, а тут еще вот это все, – говорит, шмыгнув носом.
– Что?
– Что? – переспрашивает она, и я вижу слезинку, что покатилось по ее щеке.
– Что она тебе сказала? – подхожу к девушке, которая, что удивительно, не отступает, и смахиваю пальцем слезинку, обхватив ладонями ее раскрасневшееся кукольное личико.
Какая она все-таки хрупкая и маленькая по сравнению со мной.
– Что моя мать тебе сказала? И когда?
– Когда я с Ксю вышла поговорить. Это, – шмыг носом, – подруга моя. Твоя мать сказала, что не нравлюсь я ей. И тогда же про кольцо сказала. И ее можно понять, – говорит в сердцах Настя. – Ты себя видел? – замолкает, в ожидании ответа. – А меня? Мы же просто смешно смотримся вместе! Она в два счета просчитала, что я тебе не ровня. У нас ничего не выйдет, Сокольский, я правда очень хочу домой, – с каждым словом все тише говорит девушка, и я вижу, как снова начинает дрожать ее верхняя губка в подступающей истерике. И как невыносимо хочется накрыть ее губы своими. Утешить. Успокоить. Заставить забыть весь тот ужас, что мать с Каролиной сегодня устроили.
– Знаешь, это… так… обидно… – шепчет, и я даже не успеваю отреагировать, когда Настя делает шаг и, привстав на носочки, утыкается носом мне в шею, приобнимая. Словно прячется в моих объятиях от навалившихся проблем. Будто почувствовала во мне защиту. Это чертовски приятно.
Не знаю, сколько мы вот так стоим. Она, крепко прижимаясь ко мне, а я молча глажу ее по голове. Но когда слез не осталось, Настя отстраняется и отходит к окну, а я присаживаюсь на край диванчика, запуская пятерню во все еще слегка влажные после “купания” волосы. Сколько мыслей в голове – с ума сойти можно!
– Моя мать любит кичиться своим положением, – нарушаю тишину, установившуюся в полумраке спальни. – Она с детства пыталась нам с сестрой вдолбить в голову свои понятия и отношение к разделению по социальному статусу.
– И скажи, что ты не поддался, – фыркает девушка, но не язвительно, а, скорее, растерянно.
– Нет. Мне плевать, кто из какой семьи и чем живет. На мой взгляд, существует более важные в этой жизни вещи, чем деньги и положение.
– И какие, например?
– Человечность. Доброта. Честность, в конце концов.
– То есть, скажи я, что я детдомовская девчонка без семьи и вообще без какого-либо статуса, тебе будет плевать? – оборачивается Настя.
Я поднимаю взгляд, встречаясь с ее решительным, и медленно-медленно перевариваю то, что только что услышал.