Кстати, о подруге. Я дождалась вечера, и вновь позвонила Эмке, но телефон абонента оказался недоступен. Вот так номер! Уехала что ли куда-то? странно… она мне ничего не говорила. Я тут же себя одернула — а должна? Что, все должны тебе что-то сообщать? Кому ты вообще нужна, Лиза?
Тут я вновь разревелась, так жалко мне себя стало, и, чтобы хоть как-то убить время, принялась за уборку. А во время того, как намывала полы, все думала, как я могу помочь Вере, которая Ася? Я ведь совсем не рассчитывала в одиночку ее спасать. Мне для этого ка минимум Эмка нужна, а ее где-то черти носят. Про гада Рогозина я вообще молчу. Даже думать о нем не желаю! Как он так мог, а? ну вот как? И надо было мне так сблизиться с этим чертовым десантником! А ведь чувствовала я, как знала. А Эмка мне всегда говорила «доверяй своей интуиции…»
Ага… она-то меня с ним и познакомила. Стоп! Женька гад, Эмка пропала, а что, если они? Ой мамочка… что, если они заодно?
Я схватилась за голову и в ужасе забегала по дому, вновь орошая слезами, размером с лошадиные, только что вымыта полы. Тут как раз и пришла моя Марья Никитична. Я честно хорохорилась, держала глухую оборону и всячески отмазывалась, но, когда моя старушка обняла меня и бормоча принялась наглаживать по глупой голове, тут-то я, признаюсь честно и раскололась.
Никитична ахала, где надо охала, и я всерьез забеспокоилась за ее здоровье. Потом она поставила чайник, и мы еще целый час пили чай, а я в подробностях поведала про все свои приключения, и про Асю, и про универ и про Петровича и даже про гада Женьку.
Слезы сами собой высохли, ну верно, нельзя еж реветь вечно, а желание что-то делать заиграло вновь.
— Ну вот что, Лизонька. Утро вечера мудренее, ничего ты сделать одна не можешь. А в полицию сама говоришь — опасно. Пока девочка там в палате, думаю, ей ничто не угрожает. Так что давай, ложись и отдыхай. А завтра дозвонишься до своей подруги и вместе порешаем, как быть.
Я согласно кивнула, обняла свою старушку, и успокоенная таким образом отправилась спать. И правда, утра вечера мудренее.
***
Но поговорка в это раз ошиблась. Утро не принесло ни облегчения, ни успокоения, ни ясности.
Телефон подруги до сих пор был вне сети, и тут я. Надо признать, совсем струхнула. Не было еще такого на моей памяти, чтобы у подруги стуки почти не был доступен телефон. Да и обещала же она позвонить, не могла не сказать, о чем она там с Петровичем разговаривала.
В общем я быстренько позавтракала и поехала в больницу. Спокойно прошла через охрану, пропуск-то меня пока еще никто не отнимал. Накинула халат, переобулась, чтобы не обращать на себя лишнего внимания. В отделении сегодня дежурила та самая медсестра Марина. К ней-то я и направилась.