-Хреново. Подозревают заказное убийство, но листок с надписью сбивает с толку. Гадают, что это может значить. Я сказал, что не имею понятия.
-А фото откуда?
-Дал денег фотографу.
-Он не удивился интересу?
-Мы немного знакомы.
-Понятно. И что следователь?
-Ничего. Задал вопросы и отпустил. Я сказал, что мы собирались обсудить возможное сотрудничество. Это бы никого не удивило. Судя по показаниям свидетелей, убийца появился из-за машины, выскочил рядом со Ступиным, сделал несколько выстрелов, сунул листок и побежал в сторону Кирочной улицы. На голове у него была кепка, нижняя часть закрыта банданой, как у ковбоя, на глазах солнечные очки, так что фоторобота не будет, хотя они пытаются.
-Сам что думаешь?
-Кто-то не хочет, чтобы ты встречалась с людьми, - усмехнулся Леха, покосившись на меня, - видимо, стремится не обременять тебя досужими беседами.
-Очень смешно. На кого ты намекаешь?
Леха внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. По телу побежала предательская дрожь, но я твёрдо посмотрела ему в глаза.
-Витязев мертв.
-Дай то Бог, - ответил Леха и повторил, отвернувшись, - дай то Бог.
Он в очередной раз затаскивает меня в квартиру, до боли сжимая локоть, толкает на кровать, рюкзак летит в угол.
-Сколько раз я тебе говорил: сбежать не удастся! - выплёвывает со злостью, я пытаюсь сесть и забиться в угол, но он успевает схватить меня за ногу, тянет, переворачивает на спину. Через мгновенье сидит сверху и приставляет этот проклятый нож к моему горлу. Я давно жду, что он все же пустит его в дело, зарежет меня к чертовой матери и закопает в лесу. Я почти хочу этого.
-Я не могу, - выкрикиваю ему в лицо, он прижимает нож плотнее.
-Какая ж ты дура, Милка, - говорит, качая головой, - ну кого ты из себя строишь? Обычная бандитская подстилка. Думаешь, Дьяволу ты нужна была? Он тебя трахал в своё удовольствие, потому и осыпал золотом. Ты бы ему надоела и пошла бы по рукам, он тебя бы под каждого нужного ему человека подложил, и ты бы легла, потому что жить привыкла с шиком, а ничего, кроме как ноги раздвигать, не умеешь. А я тебе предлагаю свободу, Мила, свободу.
-Я не могу, - прошептала бессильно, стараясь сдержать слезы, которые все равно полились из глаз. Пусть лучше убьёт.
-Сможешь, Мили, - и надавливает сильнее, но я даже не чувствую боли, хотя знаю: кожа под ножом начинает расходиться. Я лежу, не шевелясь, вдруг он не заметил? Вдруг надавит сильнее, и все кончится? Он склоняется к моему лицу. - Сможешь. Свою жизнь ты не бережёшь, но есть ведь и те, кто тебе дорог? Правда?