- Товарищ сержант, кругом марш!
Не сбрасывая скорости на вираже, через левое плечо разворачиваюсь, прыгаю на бэтэр и убываю на Высоту.
Мыться.
Стираться.
Ужинать.
И мне еще ночью три часа на фишке службу бдить.
10. Служим дальше. Голод.
Через неделю всё повторяется. Утром мы принимаем уазик и совпецов под охрану и оборону, весь день гоняемся за ними между сопками, вечером совспецы закладывают нас комбату, что мы их бросили, не охраняли, им было страшно и одиноко, и опять:
- Сэмэн, сюда ходи!
И я вынужден оправдываться перед моим другом майором Скубиевым:
- Товарищ майор! Это не мы, трах-тара-рах, бросили спецов. Это трах-тара-рах спецы, на своем трах-тара-рах уазике, весь день убегали по этим трах-тара-рах сопкам. Они семьдесят-восемьдесят едут, трах-тара-рах! А наш бэтэр больше пятидесяти километров в час не выжимает и то, только потому, что водитель с ним нянчится и облизывает его каждую свободную минуту. Другие бэтэры еле сороковник дают. Этот трах-тара-рах бэтэр давно пора переехать танком и отправить на переплавку! И вы, товарищ майор, трах-тара-рах, не орите на меня, а то я устал, голодный и злой. Мне ночью еще службу нести и если вы не прекратите на меня орать, то мне в голову придут грустные мысли, я займусь дедовщиной и стану притеснять молодых, а может и еще чего похлеще выкину.
- Я те выкину, - грозит мне пальцем Скубиев совершенно беззлобно, - Ты еще поматерись тут перед целым майором! Тоже мне, Ночной Полковник! Ты у меня в Бочке сгниешь до дембеля! Шагом марш с КП!
Скубиев и сам понимает, что нет нашей вины ни в чем. Не за что меня в Бочку. Это спецы, трах-тара-рах, "малость неправы".
"Ах, Савка! Какой же ты молодец! Как же я тебе завидую!", - думаю я после очередного разговора с комбатом.
Ночным Полковником комбат назвал меня потому, что я идиёт.
Круглый.
В этом мой друг майор Скубиев прав на все сто.
На днях прилетал к нам один интересный дяденька в нелинялой и немятой хэбэшке с майорскими звездами. За версту видно - штабной. И пахнет от него штабным, а не военным. Дядечка выгнал комбата, энша, замполита и расположился в вагончике штаба батальона. Видно и в самом деле большой начальник и великий полководец, если майоров как щенков веником гоняет. Стали к этому дядечке в вагончик всех залётчиков свозить, всех нарушителей воинской дисциплины, всех квартирантов Бочки. Мандавошка Августиновский меня к нему приволок. Меня заводят, а я варежку-то разинул и ушами хлопаю: у дядечки в петлицах змея с рюмкой. "Хитёр как змей и выпить не дурак". Майор не пехотный, не политический, а всего лишь медик. Что медик, что повар, что музыкант, что писарь. Не вояки. Не страшно.